Семейство Какстон

Между тем я бродил по окрестностям, знакомился с фермерами и с управляющим Тривениона, человеком крайне-способным и отличным агрономом, научившим меня лучше узнать свойство земли дядиных владений. Эти владения занимали огромное пространство, которое теперь ничего не стоило. Но подобная же почва еще недавно была высушена самым простым способом, ныне известным в Кумберланде, и, с капиталом, торфяные болота Роландовы сделались-бы ценною собственностью. Но капитал, где его взять? Природа дает нам все, кроме средств обратить ее в торговую ценность или, как замечает старик Плавт: «день, ночь, воду, солнце, и месяц – все это вы имеете даром, а остальное…»

Глава II.

Не было слышно ничего о дяде Джаке. Перед отъездом нашим из кирпичного дома капитан пригласил его в свою башню, более, полагаю, из вежливости к моей матери, нежели по непрошенному порыву собственного желания. Но мистер Тибетс тонко отклонил это предложение. В бытность свою в кирпичном доме он получил и написал бездну писем; некоторые из полученных оставались в селении на почте под загадочными адресами AB или YZ. Никакая неудача не обессиливала энергии дяди Джака. На всю зиму несчастья он правда, исчезал, но в то же время все-таки прозябал. Он был похож на те algae, называемые protococcus, которые дают розовый цвет полярным снегам, их скрывающим, и цветут незамеченные среди общего разрушения природы. Дядя Джак был так же жив, здоров и деятелен, как всегда, хотя и начинал уже проявлять неопределенные намерения бросить общую пользу себе подобных, и с этого времени заняться своей собственной, чем отец мой, к немалому оскорблению моей веры в его филантропию, оказывался чрезвычайно-доволен. И я подозреваю, что, когда дядя, снова облачившись в свое пальто из саксонского сукна, пустился в обратный путь, он взял с собою более, нежели желание моего отца, в помощь его себялюбивой философии.

– Этот человек поправится, – сказал отец, когда исчез у нас из-вида дядя Джак, стоявший на козлах дилижанса рядом с почтальоном, частью для того, чтоб сделать нам знак рукой (мы стояли у ворот), частью для того, чтобы спокойнее закутаться в дорожную шинель с шестью воротниками, которою ссудил его кучер.

– Поправится, сэр? – сказал я сомнительно, – позвольте спросить, почему?

М. Какстон. По своей кошачьей натуре: он падает неимоверно легко. Бросьте его со шпица Святого-Павла, он через минуту полезет на Монумент.

Пизистрат. Но самая живучая кошка ограничена, говорят, девятью жизнями, а дядя Джак, должно-быть, теперь много уж зажил из осьмой.

М. Какстон (не обращая внимания на ответ и заткнув руку за жилет). Земля, согласно Апулею в его Трактате о философии Платона, состоит из прямоугольных треугольников; огонь и воздух – исе неправильных треугольников, которых углы, не зачем и напоминать об этом, резко отличаются от углов прямоугольного треугольника. Я думаю, есть на свете люди, о которых можно основательно судить единственно чрез приложение этих математических начал к их своеобразному сложению; ибо, когда в нас преобладает огонь или воздух, мы – треугольники неправильные, когда земля – прямоугольные. Теперь, так как воздух столь заметно обнаруживается в конформации Джека, он nolens-volens сложен сообразно преобладающему в нем началу. Он – неправильный треугольник, и должен быть обсуждаем по законам о неправильных линиях, между тем как вы и я, обыкновенные смертные, подобно земле, нашему преобладающему началу, все состоим из треугольников прямоугольных, правильных и полных, за что будем благодарить провидение и будем снисходительны к тем, которые ветрены и гасообразны из-за этого несчастного неправильного треугольника, по коему они были сложены, треугольника, который – вы видите – в непрерывном противоречии с математическим построением земли.

Пизистрат. Я очень рад, что слышу такое простое, свободное и понятное объяснение особенностей дяди Джака; но я только надеюсь, что на будущее время стороны его неправильного треуголнника никогда не столкнутся с нашими прямоугольными сложениями.

М. Какстон (сходя с своих ходул и с видом такого укора, как будто-бы я посмеялся над добродетелями Сократа). Ты не отдаешь справедливости дяде, Пизистрат: он человек очень способный, и я уверен, что, не смотря на его непрямоугольное сложение, он был бы честным, т. е. (продолжал мистер Какстон, поправившись) не романически-честным, а как все люди, если б он мог достаточно удержать голову над водою; но известно, что когда честнейший человек на свете тонет, он хватается за все, что попадает ему под руки, и может утопить лучшего друга, который бросится спасать его.

Пизистрат. Совершенно справедливо, сэр; но дядя Джак распоряжается так, что всегда тонет.

М. Какстон (простодушно). Да может ли это быть иначе, если он до сих пор носил в своих карманах всех себе подобных? Теперь, так как он сбросил этот опасный груз, не диво, что он поплывет как пробка.