Семейство Майя

Вернувшись после проводов Эги, Карлос вспомнил слова деда и сказал, обращаясь к самому себе: «Надежды не сбылись!». Не сбылись не только надежды Эги, но и его собственные. И, быть может, именно поэтому слова деда звучали так грустно. Надежды не сбылись! Прошло полгода со дня приезда Эги из Селорико, когда он появился в Лиссабоне, облаченный в свою знаменитую шубу, собираясь потрясти столицу «Мемуарами Атома», направлять ее вкусы с помощью журнала, который он задумал издавать, желая стать для нее светочем идей, силой разума и не знаю чем еще… И вот сегодня, опозоренный, кругом в долгах, он возвращается в Селорико. Надежды не сбылись! Но ведь и он, Карлос, тоже приплыл в Лиссабон, обуреваемый грандиозными замыслами и жаждой трудиться, вооруженный всем, что было необходимо для его поприща; он привез с собой оборудование для врачебного кабинета и лаборатории, начатую книгу и многое другое… И что он сделал с тех пор? Написал две журнальные статьи, дюжину рецептов и вымученную главу «Медицина у древних греков». Надежды не сбылись!

Да, жизнь не рисовалась ему теперь столь многообещающей, как когда-то, и Карлос, задумавшись, ходил взад и вперед по бильярдной, где рядом беседовали друзья, а за окнами завывал юго-западный ветер. Бедный Эга, который едет сейчас, съежившись в углу вагона, как он, должно быть, несчастлив! Но и те его друзья, что сидят здесь, тоже не больно веселы. Крафт и маркиз как раз говорят о том, что жизнь мрачна и безрадостна. Зачем жить, вопрошал Крафт, если только ты не Ливингстон и не Бисмарк? Маркиз с глубокомысленным видом отвечал, что мир, по его мнению, все больше глупеет. Вскоре явился Тавейра и рассказал ужасную историю про своего сослуживца, у которого сын упал с лестницы и разбился насмерть, а жена вот-вот умрет от плеврита. Кружес пробормотал что-то о самоубийстве. Разговор иссяк. Карлос, желая развеять мрачное настроение, прибавил света в лампах.

Но вдруг Карлосу почудилось, что все кругом засияло: в бильярдную вошел Дамазо и объявил, что Кастро Гомес что-то занемог и лежит в постели.

— Разумеется, они пригласят именно тебя, ведь ты уже лечил малышку, — добавил Дамазо.

Назавтра Карлос не отлучался из дома и, сгорая от нетерпения, ждал посыльного. Но никто не появился. А два дня спустя на Атерро он увидел открытую коляску и в ней Кастро Гомеса с женой и собачкой.

Они проехали мимо, не заметив его. И тогда Карлос решил покончить с этой пыткой и попросту попросить Дамазо представить его Кастро Гомесу, прежде чем тот уедет в Бразилию… Он больше не мог ждать, он должен был увидеть, что ответят ее глаза, спрошенные в упор его взглядом.

Однако всю эту неделю Карлос, сам не ведая почему, провел в обществе графа и графини Гувариньо. Началось с того, что он встретил графа на улице и тот, взяв его под руку, увлек за собой на улицу Сан-Марсал, где усадил в кресло в своем кабинете и принялся читать ему статью, написанную им для «Коммерческой газеты», — о партиях в Португалии; затем Карлос был оставлен обедать. На следующий день граф пригласил его сыграть с ним в крокет. У окна, выходившего в сад, Карлос вдруг стал, смеясь, рассказывать графине, как он пленился ее прекрасными волосами в тот день, когда впервые увидел ее. В разговоре графиня упомянула при нем о книге стихов Теннисона, которую она не читала; Карлос поспешил предложить ей книгу и следующим утром принес ее графине. Она встретила его одна, вся в белом, и они чему-то смеялись и шептались, сидя рядом, но тут лакей доложил о сеньоре доне Марии да Кунья. Визит доны Марии да Кунья в столь ранний час весьма удивил Карлоса. Впрочем, ему нравилась эта старая дама с острым умом и добрым сердцем, терпимая к чужим грехам и сама много грешившая в ту пору, когда ее называли не иначе как «красавица Мария». Дона Мария любила посудачить и сейчас явно желала побеседовать о чем-то с графиней наедине; Карлос поспешил проститься, пообещав в один из ближайших дней приехать на чашку чая и поговорить о Теннисоне.

В то время, когда он одевался для визита к Гувариньо, к нему в спальню ворвался Дамазо, сам в досаде и раздражении от принесенной им новости. Этот сумасбродный Кастро Гомес передумал и уже, не едет в Бразилию! И они остаются здесь в отеле «Центральный» до середины лета! Рухнули все его надежды…

Карлос хотел было попросить Дамазо представить его Кастро Гомесу. Но так же как в Синтре сразу почувствовал непреодолимое отвращение при мысли, что его познакомит с «ней» Дамазо. И он продолжал одеваться, не произнося ни слова.

Дамазо меж тем проклинал свое невезение:

— Подумать только, она. уже почти была моей, она стала бы моей при первом удобном случае. А теперь, черт побери, что делать теперь?