Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1

— А зачем ты об этом спрашиваешь? — Анфиса покраснела. — Если бы не любил, то не женился.

— То, что женился, еще не все, — рассудительно сказала Варя. — Я вот смотрю на своего Никиту: переменился он ко мне. Пока парубковал да домой меня провожал каждый вечер, так, веришь, был такой ласковый да влюбленный, а теперь…

— Разве что замечаешь? — спросила Анфиса.

— Такого ничего не замечаю, — со вздохом сказала Варя, — а чего-то он сделался такой непоседливый. То бегает на собрание, то на разные совещания, то на лесосплав без меня уехал. А тут еще новость — комсоргом сделался и бригадиром по транспорту. День и ночь ездит. А третьего дня был у нас твой брат, на машине приехал. «Ну, говорит, Никита, я тебя еще на лесосплаве заприметил, готовься, подбирай себе из молодежи бригаду, скоро начнем канал рыть». А мой Никита и рад, и уж только разговору у него что о канале. А знаешь, сколько там будет девчат? Я ему так и сказала: «Поезжай, а только и меня бери с собой».

— Разве за это можно на мужа обижаться? — возразила Анфиса. — То, что Никита старательный, как раз и хорошо, а ты, дурная, в ревность бросаешься.

— Да я не ревную, а только побаиваюсь. — Варя рассмеялась.

— Анфиса, — вмешалась в разговор Соня, глядя на реку и о чем-то думая, — правда, что твой брат женится на Ирине Любашевой?

— А я почем знаю, — с обидой в голосе ответила Анфиса. — Его дело. Пускай на ком хочет, на том и женится.

— Чего ты скрываешь? — Соня бросила камешек в воду. — Об этом вся станица говорит. Ничего себе, подходящая для Героя будет жена, молоко исправно умеет возить.

— Ой, сестренка, — отозвалась Варя, — какая ж ты злая на язык! Разве Ирина плохая девушка?

— Я знаю, — сказала Анфиса, мельком взглянув на Соню, — у тебя, Соня, серденько болит. Так ты сама в этом виновата. Не уберегла ты своего Сережу. Как он тебя любил, а ты замуж вышла назло ему, а получилось — себе же на горе. И Виктор Грачев тебя любил. Ты с ним повидалась?

— Любили. Было время, да быльем поросло, — грустно и ни на кого не глядя сказала Соня, и подруги заметили в ее глазах слезы.

Анфисе стало жалко Соню, и она с чисто женской лаской обняла ее и сказала:

— Да ты не печалься. Не знаю, может, Ирина его чем и завлекла — и она же его на своих быках со станции везла. Может, у него и есть какая думка, да только я так скажу: Ирина не пара нашему Сергею. Он и Герой, и председатель райисполкома, и образованный. А кто такая Ирина? Простая девушка, молоко на сырзавод возит, «цоб-цобе» знает — вот и все.

Соня смотрела на желтую полосу леса за рекой и молчала.

— Не беспокойся насчет культуры, — сказала Варя. — Пусть только Сережка возьмет Ирину к себе в район да косу она себе малость подрежет, завивку сделает да красивое платье наденет — еще какая будет образованная и культурная.

— И такое ты придумала! — рассердилась Анфиса. — Разве нарядами да прическами можно человека переделать? По себе суди. Поезжай в город. Хоть какое красивое платье наденешь, а всякий скажет, что ты из станицы. Да мне-то что? — Анфиса встала, отряхнула рукой юбку. — Пусть женится и на Ирине. Она семилетку кончила, а там еще подучится. Только я думаю, что Сережке сейчас не до Ирины. Уже второй месяц домой не заявляется. Все по району ездит. И хлебопоставки у него, и электростанцию строит. Знаешь, сколько дел? Машины уже пришли. Витька Грачев их будет пристраивать. А вот и наши ползут.

По берегу, осторожно ступая, медленно шли быки. Пустая бричка подпрыгивала и гремела. Семен и Никита сидели на грядке и разговаривали.

— Ты в этом не прав, — доказывал Никита. — Послушай моего совету. Тракторная бригада от тебя не убежит, ты о ней зараз не думай, а становись председателем колхоза. Артамашову, по всему видно, теперь не удержаться. Много за ним грехов. Сейчас работает ревизионная комиссия. Заведующий райзо сидит вторую неделю, Сергей Тутаринов приезжал. Там такая картина открывается, что Артамашову не поздоровится. Скоро будет общее собрание, и колхозники, я слышал, сильно поговаривают насчет тебя. И, по-моему, кандидатура подходящая. А ты что скажешь?

— Не смогу. Понимаешь, Никита, не потащу.

— Ну, почему ж не потащишь? Странный ты человек. Был на войне, столько наград имеешь, член партии — и не потащишь? Не понимаю тебя, хоть что хочешь!

— Тут и понимать нечего. Посуди, Никита, сам. Колхоз наш большой, хозяйство в нем развалено, а у меня нет ни опыта, ни знания в сельском хозяйстве. Как же мне браться за такую работу?

— Кто ж будет колхозы укреплять, ежели все начнут так рассуждать, как ты? — сердито заговорил Никита. — Верно, не легко придется после артамашовского хозяйничанья: и того нету, и другого не хватает. Так для того же и новый председатель, чтоб все направить и наладить.

— Хорошо ты говоришь, Никита. А почему бы тебе не стать на этот пост? Ведь ты природный хлебороб?

— Я бы стал, — смутившись, отвечал Никита. — Если бы был членом партии, я бы поехал к Кондратьеву и сказал: «Буду в своем колхозе председателем». Я бы не испугался и показал бы, как надо работать.

— Разве для этого необходимо быть членом партии?