Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 5

— Тебе все мало! Ты считаешь, что важнее всего сознательность? А я так не считаю. — Никита усмехнулся, облизал губы. — Кому она нужна, твоя сознательность? Человек к чему устремляется сызмальства? К наживе, а проще сказать, к достатку. Есть во всем достаток, сказать, обеспеченность, — вот тут и вся сознательность. Великий ученый Карл Маркс, умнейшая голова, не зря давал людям указание, что обеспеченная жизня делает человека сознательным. А как же?

— А ты, оказывается, хитер, уже и Маркса призвал себе на подмогу, — ответил Максим. — А ты оглянись да погляди на себя. Разбогател, куда там! А какая, позволь спросить, у тебя сознательность?

— Какая имеется, вся моя, и никому никакого дела до меня нету. Я сам себе голова!

— В этом-то и есть твоя беда. Вот смотрю на твое подворье, и мне, веришь, жалко тебя.

— Себя пожалей, а не меня.

— Не туда идешь, Никита, не туда.

— Берн пример с нашего соседа Петра. У него, как и у тебя, есть свое хозяйство, но оно служит для собственных нужд, а не для наживы. Бойся наживы, Никита, засосет она тебя, как болото.

— Это мы еще поглядим, черт!

Со двора Никиты мысленно Максим перешел во двор Петра Никитина — соседа справа. Двор у Петра был такой же тесный, по-хозяйски обжитый, как и у Никиты, и так же в нем то горланили петухи и кудахтали куры, то повизгивали свиньи или лаяла собака. Только вместо коровы Петр держал дойную козу с непомерно большим выменем, ходившую по двору, раскорячив задние ноги.

Петр был немного моложе Максима и занимался тем, что вместе с отцом Максима пахал и засевал землю. Был он трудолюбив, о житейских делах рассуждал серьезно, умел поговорить о международной политике, и Петр нравился Максиму.

Да, живет Петро совсем не так, как Никита. Правда, собака и у Петра имеется, такая же злющая, как у Андроновых. Но собака не в счет.

Вчера Петр привез из родильного дома жену с дочуркой. Анастасия и Максим принарядились ради такого радостного события, купили коробку конфет для молодой матери, собрали букет цветов и пошли проведать новорожденную. И, как на беду, случилось, что всю их радость испортил рыжий, величиной с телка, кобель. Петр держал кобеля за ошейник, давая гостям пройти в дом. Кобель хрипел и закатывался лаем, и вдруг ошейник разорвался. Рыжее чудовище бросилось на гостей. Анастасия с проворством спортсменки вскочила на веранду, а Максим схватил стоявшие у порога вилы и ими отбился от собаки…

— Петро, не понимаю, зачем тебе этот волкодав? — спросил Максим, заметно побледнев.

— Сам не пойму, — виновато глядя на Максима, ответил Петро. — Все держат собак, и я держу. Взял его еще щенком, разве тогда думал, что вырастет такой кобелюка… Честно скажу, я и сам его побаиваюсь…

Пока Максим курил и думал о соседях, Вася закончил смазывать петлю калитки и отнес масленку в кладовую. Тем временем пришла Анастасия. Она работала на молочном заводе мастером по сыроварению, и всегда, когда приходила домой, от нее пахло молоком. Только что семья Бегловых уселась ужинать, как вдруг возле двора засигналила машина.

— Кто-то к нам приехал, — сказала Анастасия.

Максим побежал к калитке, раскрыл ее и увидел выходившего из «Волги» брата Дмитрия.

— Митя! Какими судьбами?

— Вот заскочил проведать, — обнимая Максима и смеясь, весело говорил Дмитрий. — Мы же с тобой годами не видимся, а называемся братьями. Ну как ты тут, в своей Беструдодневке?

— Заходи, Митя, заходи, гостем будешь! — говорил Максим, провожая брата во двор. — Я так рад тебя видеть.

14

Вася и Оля выбежали встречать дядю Митю. Высокий, красиво одетый мужчина, всегда веселый, казался им каким-то особенным, не таким, как все люди, и его нечастый приезд к ним всякий раз радовал их.

Анастасия стояла на пороге и улыбалась нежданному гостю.

— Митя, да ты как раз к столу! — сказала она певучим, ласковым голосом.

— А я знаю, когда к вам приезжать, — смеясь, ответил Дмитрий.

— Мы с Максимом только что вспоминали о тебе и о Галине. Почему приехал один, без Гали?

— В командировку, по делам, обычно ездят без жен… Настенька, а ты все цветешь?

— Отчего бы мне не цвесть? В молоке живу!

— Максим не обижает? — шутливо спросил Дмитрий, подмигнув Максиму.

— Что ты? Мы живем мирно.

— Оля, Вася, это вам…

Дмитрий передал племянникам большой, перетянутый шпагатом сверток, быстрыми, энергичными шагами направляясь в дом.

За столом Дмитрий держался просто, по-домашнему, и это нравилось Максиму и Анастасии. Был он весел, рассказывал смешные истории и, как казалось, излишне громко смеялся своим раскатистым, басовитым смешком. Ни о холмах, где должна была начаться стройка, ни о том, по какому делу он приехал, ни о своем проекте Дмитрий не сказал ни слова.

— Удивительно, как выросли мои племяннички! Не узнать! — воскликнул он. — А Настенька все цветет и молодеет. — Он принял из рук Анастасии чистую тарелку. — У тебя дети уже взрослые, а ты все такая же…

— Договаривай. Какая?

— На станичную девчушку похожа.

— Ну вот, придумал!

— Ну как успехи с проектом? — спросил Максим, желая переменить разговор. — Скоро подступишься к холмам?