Семен Дежнев — первопроходец

   — На морском побережье, — ответил Дежнёв. — Спустимся вниз по реке. Обследуем устье, лиман, прилегающие берега залива.

   — И что ты там собираешься отыскать? — снова спросил Василий Бугор.

   — Моржовые лежбища.

   — Мой тёзка дело говорит, — подхватил Мотора. — Рыбий зуб хороший спрос имеет и в Якутии, и в столице. — Покажи нам, Сёмушка, несколько таких штучек.

Дежнёв принёс из своей избы заветный мешок, в котором хранил желтоватые моржовые клыки, разукрашенные резным узором. Это потрудились эскимосские умельцы-резчики. Семён Иванович приобрёл эти образчики на островах Дионида. Вспомнили, что не раз видели у аборигенов различные украшения, фигурки из этого материала. Стало быть, морж здесь водится.

Приготовления к экспедиции были неожиданно прерваны. Мирные ясачные анаулы много терпели от одного бродячего неясачного рода, во главе которого стоял задиристый князец Мекерка. Мекеркины люди грабили становища, захватывали пленников, в числе которых оказались родственники атамана Колупая. Анаулы обратились к русским с многочисленными жалобами и просьбой наказать обидчиков. Это был крик отчаяния. Мотора колебался — уважить ли просьбу жалобщиков или нет, ввязываться ли в межродовые усобицы. Решил посоветоваться с Дежнёвым.

   — Что скажешь, Семён Иванович? Дело-то пахнет серьёзной стычкой.

   — Я думаю, что настал тот крайний случай, когда мы не можем оставаться в стороне, — ответил Дежнёв. — Друзей не следует оставлять в беде. Или мы лишимся их дружбы.

   — Если ты так считаешь, выступаем.

Зимой 1652 года был предпринят поход против анаульского князца Мекерки. «И Семён Мотора и я, Семейка Дежнёв с товарищи, на того Мекерку с родниками в поход ходили и призывали ево, Мекерку, под государеву царскую высокую руку. И он, Мекерка, с родниками учинился (не) не послушен, и стали нас стрелять» — так докладывал о событиях Семён Иванович. На русских обрушился град стрел, выпущенных меткими лучниками. Трагическим последствием этого столкновения была гибель Моторы, смертельно раненного несколькими стрелами. Получил ранение Павел Коколин, прохворавший перед этим всю зиму после предыдущих тяжёлых ран, нанесённых ему при столкновении с анаулами, а с ним ещё двое. Были раненые и среди мекеркиного воинства, обратившегося в бегство.

Источники ничего не сообщают о том, что русские применяли «огненный бой». Видимо, за долгое время пребывания на Анадыри запасы пороха либо иссякли, либо подходили к концу. И его берегли как зеницу ока. Во время столкновения русские стреляли из лука и сходились врукопашную.

Гибель Моторы, человека уже немолодого и незлобивого, вызвала общую скорбь. Его похоронили с почестями и водрузили над могилой крест. Сразу после похорон люди отряда окружили Дежнёва. И он услышал их слова:

   — Теперь ты наш предводитель, Семён Иванович.

   — Бери бразды правления над отрядом.

   — Верим тебе, Семейка. В огонь и воду за тебя пойдём.

Дежнёв выслушал людей и сказал спокойно:

   — Спасибо, дорогие мои. Коли верите мне, уважаете, чтоб без озорства, непотребства всякого. В жизни никогда никого не обижал, над слабыми не глумился. Но и анаулов забижать не позволю, разбоя не потерплю, я вам не Михайло Стадухин.

   — Понимаем, Семён Иванович, — сказал Василий Бугор. — Оттого и уважаем тебя, что ты не Михайло. А ведь тебе помощник нужен.

   — Выберем. Не ты ли, Бугор, напрашиваешься в помощники?

   — Я-то? — Бугор растерялся от неожиданного вопроса. — Тебе виднее, Семейка, кого выбирать.

   — Могу сказать откровенно, что я о тебе думаю, Василий. Казак ты боевой, храбрый. И низко кланяюсь тебе, что одумался и ушёл от Стадухина в наш отряд. А помощника, не взыщи, из тебя не получится. Рассудительности, выдержки в тебе мало. Какой-то ты весь ершистый, размашистый.

   — Я ведь в помощники к тебе не напрашиваюсь. А всё же выбери кого-нибудь из беглых. Ведь нас теперь много в отряде.

Предложение Бугра поддержали и другие. По настоянию «беглых» (в основном это были бывшие стадухинцы) Дежнёв выбрал в качестве своего помощника одного из них, Никиту Семёнова, казавшегося ему более уравновешенным и рассудительным, чем другие. Никто этот выбор не стал оспаривать. Дежнёв пользовался авторитетом и влиянием среди товарищей, с ним считались и безоговорочно признавали его лидерство.

Теперь на них двоих, на Дежнёва и Семёнова, ложилась судьба отряда, аманаты, собранная казна, добыча продовольствия. Хотя на Анадыри соболя водилось мало, всё же понемногу запасы мягкой рухляди пополнялись, соболиные шкурки поступали в качестве ясака.

С Семёновым Дежнёв ладил. Никаких упоминаний о каких-либо трениях или разладах между ними в отписках мы не находим.