Семена огня

— Не могу, — сокрушенно вздохнул воин. — Не дозволено мне с поста уходить.

«Вышколенные они тут», — с грустью подумала Женечка и добавила:

— Вот как хочешь, приятель, но уж я бы не допустила, чтобы мой комис голодал!

Между тем молчаливые слуги внесли деревянные козлы, накрыли их досками столешницы, затем развернули и положили сверху беленое полотно скатерти, после чего начали выставлять на стол драгоценную серебряную посуду. В то время и глиняные миски считались роскошью, еда подавалась в ржаной лепешке, и, когда отправлялась в глотку, сама «тарелка» шла следом. Чеканную серебряную посуду привозили аж из Константинополя и выставляли на стол лишь в знак высочайшего почтения к гостям.

«Если таким блюдом с размаху ударить по голове, — благосклонно глядя на слуг, уставляющих стол все новыми яствами, думала Женя, — дух можно вышибить напрочь. Но лучше не блюдом, а вон тем кувшином, он поухватистее».

— А знаешь что? — почти заговорщицки обратилась высокородная пленница к стоявшему у входа дюжему охраннику. — Входи, да садись со мной за стол.

Вояка изумленно уставился на Даму.

— Да как же я могу-то? Да и не положено мне в комнату-то. Мое место тут, за дверью.

— А если бы мне вдруг плохо стало? Если б я тут обеспамятовала, да на пол свалилась?

— Ну, то ж, если так. Это ж случай особый. Мой господин велел пуще глаза вас хранить.

Девушка не подала виду, но внутренне улыбнулась.

— Тогда вот что, — Благородная Дама Ойген приняла гордую позу. — Я повелеваю тебе войти и отведать все без исключения принесенные блюда! А вдруг кто-то решил меня отравить?

— Да какому ж душегубу такое придет в голову?

— Я с местными душегубами знакомства не вожу, — отрезала Женечка, презрительно морща нос. — Но, раз уж ваш господин приказал меня как зеницу ока хранить, изволь войти и снять пробу. А вот ты, — она ткнула пальцем в ближайшего слугу, — отправишься с моей благодарностью к мессиру Пипину и сообщишь ему, что я бы желала причаститься и исповедаться как можно скорей!

Она указала охраннику на ласкающую глаз столешницу, уставленную яствами.

— Приступай!

Тот опасливо подошел к столу, вытащил кинжал из ножен и воткнул его в бок зажаренного поросенка.

«Что ж, — подумала Женя, удовлетворенно глядя на стража, уплетающего за обе щеки немалый кус, — пациент вполне управляемый. Если вовремя отослать слуг, отсюда можно будет выйти. Вот только вопрос — куда? Что делать после этого?»

Она активизировала связь.

— Господин инструктор, как вы там?

— Дело труба, — отозвался Лис, — и очень скоро мы будем в ней!

Глава 18

Безопаснее всего путь, который никуда не ведет.

Дорожный указатель

Сидя на плечах Карела, Бастиан аккуратно расковыривал отверстие в потолке. Расположившийся под самой дверью Лис истошным голосом орал так, что тюремным крысам оставалось в едином порыве пойти и утопиться во рву:

— У Пэгги был смешной бульдог,
Он вышивать крестами мог.
Ах, до чего смешной бульдог!
Спляшем, Пэгги, спляшем!

Стражник, выведенный из терпения, решил было призвать к ответу вдохновенного певца, но ждавший подобной реакции Сергей тут же бросился ему навстречу и, ловко уклонившись от древка копья, затянул бравурно:

— Споемте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдем в предрассветный туман.

Дверь захлопнулась, и Лис снова заголосил:

— У Пэгги был гиппопотам,
Он пропадал то тут, то там.
Ах, для чего он нужен нам?
Спляшем, Пэгги, спляшем!

— Господин инструктор, но это ж невыносимо! — взмолился Бастиан. — Как вы умудряетесь так высокохудожественно не попадать ни в одну ноту?!

— Не поверишь, — на миг прервался Сергей, — долгие годы изнурительных репетиций. Уж сколько человек я этим извел — и не сосчитать! Ладно, не мешай. А то охрана решит, что я, страшно подумать, устал, и, вслушиваясь в гнетущую тишину, заподозрит, что вы тут шкрябаете потолок. Кстати, парни, вы ж не гастарбайтеры, все должно быть чистенько! Заныкайте штукатурку под солому. — Он с шумом выдохнул и вновь завел:

— У Пэгги был ученый кит,
Он знал латинский алфавит.
Ах, до чего ученый кит!
Спляшем, Пэгги, спляшем!

— Господин инструктор, — послышалось в голове Лиса. — Пипин разрешил отвести меня в церковь.