Семена прошлого

— Я на самом деле люблю Джори, Кэти. Может быть, это звучит странно, но я люблю и Барта — совсем по-другому. Джори был моим юношеским увлечением и моим лучшим другом. Да, я никогда не испытывала симпатии к Барту раньше, но он изменился, Кэти, он в самом деле изменился. Нет, мужчина, который ненавидит женщин, не может любить так, как любит он…

Я сжала губы. Я стояла здесь в дверях и обвиняла ее, как однажды моя бабушка смотрела на меня безжалостными стальными глазами и говорила мне, обвиняя, что я — худшая из грешниц.

— Не уходите, пока не поймете меня! — со слезами вскричала Мелоди, протягивая ко мне руки.

Я закрыла дверь, подумав о шпионе Джоэле, и прислонилась к ней спиной.

— Хорошо, я останусь, но понять тебя я не могу.

— Барт любит меня, в самом деле любит. Когда он говорит это, я не могу не поверить. Он хочет, чтобы я развелась с Джори. Он сказал, что женится на мне. — Ее голос снизошел до хриплого шепота. — Я, право, не знаю, смогу ли я прожить жизнь рядом с мужем, навсегда прикованным к инвалидному креслу.

Рыдая, она упала к моим ногам в виде бесформенной охапки тряпья и начала отчаянно оправдываться сквозь рыдания:

— У меня нет вашей силы духа, Кэти. Я не в силах дать Джори ту поддержку, в которой он нуждается. Я не знаю, что говорить, как себя вести с ним. Я хотела бы перевести часы назад, чтобы вернуть того, прежнего, Джори, потому что этого, нынешнего Джори, я не знаю… Честно говоря, мне не хочется знать его… и я стыжусь этого, стыжусь! Я хотела бы исчезнуть для него…

Мой голос стал холодным и резким, как лезвие бритвы:

— Но ты не можешь так легко отделаться от своих обязанностей, Мелоди. Я прослежу за тем, исполнишь ли ты хоть одну из твоих клятв пред алтарем. Во-первых, ты обязана вычеркнуть Барта из своей жизни. Ты не позволишь ему больше притронуться к себе. Скажешь «нет», как только он попытается вновь ласкать тебя. А я снова поговорю с ним. Да, я уже имела разговор с ним, но в этот раз собираюсь быть жестче. Я пойду к Крису и расскажу ему, что происходит. Ты знаешь такт и долготерпение Криса, но и он не допустит, чтобы между вами с Бартом происходило подобное.

— Но пожалуйста, Кэти! — закричала она. — Я люблю Криса, как своего отца! Я не хочу терять его уважения.

— Тогда оставь Барта! Подумай о ребенке! Тебе вообще сейчас противопоказан секс, это небезопасно.

Она закрыла свои огромные глаза, кивнула и пообещала больше не встречаться с Бартом. Но даже когда она поклялась, я не поверила ей. Я не поверила и Барту, хотя имела с ним второй разговор. Затем только я пошла спать.

Настало утро, а я в ту ночь вовсе не спала. Я встала усталая и опустошенная, изобразила для Джори фальшивую улыбку и постучала в его дверь. Он пригласил меня войти. Утром он показался мне счастливее, чем был накануне вечером, как будто передуманное за ночь успокоило его.

— Я рад, что Мелоди есть на кого положиться, — проговорил он, пока я его переворачивала.

Каждый день мы с Крисом делали Джори массаж, пока не приходил врач, чтобы сделать ту же процедуру. Его ноги благодаря массажу приобрели почти прежнюю форму, мышцы окрепли.

Я считала, что это подает надежду. Надежда… В этом доме, полном темных тайн и несчастий, мы всегда хватались за надежду, как за соломинку. И нам казалось, надежда должна быть окрашена в сияющий цвет солнца.

— Я ожидаю, что Мелоди, наконец, придет этим утром, — проговорил с легкой печалью Джори, — хотя вчера она не нашла даже времени зайти и пожелать мне доброй ночи.

Дни летели. Мелоди часто исчезала вместе с Бартом. Моя вера была окончательно подорвана. Я больше не могла заставить себя улыбнуться при встрече с нею. Оставила я всякую надежду убедить и Барта. Я окончательно стала компаньонкой Джори. Мы вместе смотрели телевизор, мы вместе играли в игры, соревновались в младенческом соперничестве «кто быстрее». В обед мы пили вино, под вечер одинаково быстро утомлялись — и оба делали вид, что скоро все станет хорошо.

То, что он постоянно находился в постели, особенно утомляло Джори.

— У меня нет необходимой тренировки, — говорил Джори, подтягиваясь на трапеции. — Но, по крайней мере, мои руки получили закалку. Так где, ты говоришь, сегодня Мелоди?

Я отложила в сторону пинетку, которую только что окончила, и взялась за другую. Между телевизором и играми я вязала. Когда я уходила к себе, я печатала свой дневник. Моя последняя книга, говорила я самой себе. Что еще могло случиться с нами — большее, чем то, что случилось, думала я.

— Мама! Ты не слышишь? Я спросил, где Мелоди, и что она делает сегодня.

— Она на кухне, Джори, — как ни в чем не бывало ответила я. — Готовит обед, чтобы угодить тебе, по твоему любимому меню.

Его лицо озарила улыбка: