Семена прошлого

Его голос возвышался, перекрывая тоненькие голоса близнецов. Я была захвачена силой и величием гимна. Я опустилась на колени и склонила голову.

– Спасибо тебе, Господи, – прошептала я. – Благодарю Тебя за спасение моего сына.

Я вновь не могла оторвать от Барта глаз. И вновь я верила в Дух Святой и деяния Божьи. Но тут неожиданно в моей памяти всплыли слова Криса. «Нужно беречь Джори, – предупреждал меня Крис в присутствии Барта. – Его иммунная система ослаблена. Ему нельзя простужаться, иначе у него может возникнуть отек легких…»

И снова я была в смятении, и снова я понимала интуитивно, что Барт никак не может определить для себя границы праведного и грешного.

Сильный голос Барта выводил завершающие ноты гимна.

Ах, если бы Синди слышала его теперь!

Если бы когда-нибудь они спели вместе, если бы их талант соединил их и они стали наконец друзьями…

Когда все кончилось, аплодисментов не последовало. Воцарилась благоговейная тишина, и я даже испугалась, что кто-нибудь услышит удары моего сердца.

Близнецы как зачарованные смотрели на Барта своими широко распахнутыми голубыми невинными глазами.

– Спой еще, дядя Барт, – попросила Дейрдре. – Спой про гору.

Теперь я чувствовала, что дети не зря пришли в часовню.

Барт запел без всякого аккомпанемента. Я была потрясена: такой талант, а он зарывал его в своем офисе.

– Ну, хватит, племянник, – сказал Джоэл, когда второй гимн был окончен. – Сядьте, и начнем сегодняшнюю службу.

Барт послушно сел и посадил возле себя детей. Он так трогательно обнимал их, что я снова была тронута до слез. Может быть, он любит своих племянников? Может быть, он лишь притворяется в своей строгости к ним, потому что они напоминают ему о тех близнецах, дьявольском отродье?

– Давайте склоним головы и помолимся, – сказал Джоэл.

Я тоже опустила голову, с недоверием слушая его молитву. Голос Джоэла звучал так проникновенно, так сочувственно по отношению к тем, кто никогда не испытывал счастья спасения и жизни во Христе.

– Когда вы открываете Христовой любви свое сердце, оно заполняется любовью. Вы найдете во Христе преисполнение Божьего завета. Откройте же свое сердце Богу и Сыну Божьему, который умер за вас и был распят на кресте, приняв муки за род человеческий. Так сложите же свои щиты и мечи, все свои грехи с себя; избавьтесь от алчности и властолюбия. Бегите от своего сладострастия, от вожделения тела, от похоти. Оставьте земные влечения для удовлетворения своих страстей; они ненасытимы. Верьте! Следуйте учению Христа, верьте ему – и вы будете спасены. Спасены от зла, от нечистых вожделений. Спаситесь, пока не пробил час!

Его фанатизм, его фигура казались мне зловещими, пугающими. Отчего же я не верила его словам, как поверила прекрасному голосу Барта? Отчего в воображении моем при этом вставала картина ветра, дующего в окна спальни Джори, дождя, заливающего его кровать? Мне даже показалось, что я предала Джори, на минуту поверив в благообразность Джоэла, в искренность его слов.

Но проповедь на этом не закончилась. Неожиданно Джоэл перешел на обыденный, разговорный тон, будто он обращался персонально к Барту:

– В деревне моментально пошли пересуды о том, что мы возвели в своем горном поместье храм Божий для поклонения Ему. Рабочие, которые возводили дивный храм и его изысканное убранство, конечно, рассказали жителям, что Фоксворты пытаются спасти свои души. И больше люди не мечтают о возмездии фамилии Фоксвортов, которые правили ими на протяжении почти двух веков. Да, они несли глубоко в душе своей обиду и жажду мщения по отношению к нашим себялюбивым и эгоистичным предкам. Они не позабыли о грехах Коррины Фоксворт, которая вышла замуж за своего сводного дядю, о грехах твоей матери, Барт, и грехах родного брата ее, которого она так любит. Под твоей же крышей они все еще совершают нечестивое кровосмешение, и она отдает ему свое тело. Под этим голубым божественным небом они лежат нагие и предаются друг другу, как предаются и другим низменным страстям в этом аморальном, эгоистичном и невоздержанном обществе. Но он, врач, хоть каким-то образом искупает свои грехи, служа человечеству, посвятив жизнь медицине. Поэтому ему воздастся больше и простится легче, чем грешной женщине, твоей матери, которая не дала миру ничего, кроме испорченной дочери, что обещает стать хуже матери своей, и сына, который жил недостойно, танцуя за деньги, показывая свое тело. И за этот грех он дорого заплатил, потеряв свои ноги, тело и жену. Есть мудрость Божия, которая накажет недостойного и наградит достойного. – Он снова замолчал, явно наслаждаясь достигнутым эффектом, и устремил зловещий взгляд на Барта, будто пытаясь выжечь в сознании моего сына свою волю. – Сын мой, я знаю, ты любишь мать и иногда прощаешь ей все. Это неверно, потому что простить ее может только Бог, но простит ли? Не думаю. Спаси ее, иначе как может проститься ей то, что она отдалась своему брату?

Он помолчал, ожидая ответа Барта.

– Я есть хочу! – внезапно возопила Дейрдре.

– Я тоже, – заканючил вслед за ней Даррен.

– Вы должны слушать и молчать, иначе поплатитесь за это!