Семена Злобы

Что за наблюдатели? Так все те же — служанки, истопники, посыльные и повара с поварятами. Особенно последние — народ мелкий, шустрый и очень глазастый.

Конечно, после вселения Злоба сменила всю прислугу в доме, но разве ж это поможет, особенно в городе? Чиж размотал эту историю через сильно пьющего угольщика, который даже не служил в резиденции. Просто доставлял уголь и дрова по всей улице. Он же поведал моему агенту рассказы знакомого дворника о том, как губернаторша превратила дом недавно умершего купца, что находился в конце той же улицы, в сущий бордель, где встречалась с разными полюбовниками. Количество и ассортимент оных впечатлил даже много видавшего оператора метлы и лопаты.

Только ошибся дворник в своих суждениях, вместо страстного секса посетители получали семена Злобы в грудную клетку, отдавая свое тело под чужой контроль.

От мысли, что сам мог попасть в эту ловушку, даже пробежал мороз по коже. Нет уж, фигушки, это тело занято, и соседи мне здесь не нужны.

Закончивший обедать Чиж притих за столом, не желая сбивать меня с мысли. Заметив это, я взъерошил его волосы и успокаивающе улыбнулся.

— Ладно, прорвемся. А сейчас пойдем покормим нового члена нашей странной семейки.

— Нового? — еще больше напрягся Чиж.

— Точнее, новую, — со вздохом добавил я. — Мне тут по случаю жену подбросили. Правда, не факт, что в Топинске она будет считаться таковой. Вряд ли власти воспримут повеление шамана как подтверждающий брак документ.

Осип от потрясения и удивления даже рот открыл, чего за ним уже давно не наблюдалось. Пока он переваривал новость, я договорился с поварихами, и за отдельную плату добрые женщины собрали обед для девушки. Думаю, после житья в лесу с дедом-беролаком выводить Намию, пусть и просто в столовую, будет преждевременно.

Увы, нормально познакомить Осипа с сахаляркой не получилось. Мы как раз шли из столовой с корзинками в руках, как в ворота влетела телега, на которой враскоряку стоял брат Иннокентий, воинственно размахивая кнутом. Похоже, казаки знали монаха, так что проводить экстренную остановку телеги не стали и просто пропустили ее внутрь. Но все же сумели не пропустить вглубь двора.

Увидев меня, инквизитор соскочил с телеги и ринулся вперед, словно в атаку. Особенно напрягало то, что с собой он прихватил какую-то дубину с полутораметровой рукоятью. Оную монах забросил на плечо, но как раз из такого положения удобно долбить супостата.

— Так, — быстро заговорил я, передавая свою корзинку Осипу. — Слушай боевую задачу. В отведенной мне комнате сидит девушка-сахалярка, зовут Намия. Познакомься, накорми и постарайся объяснить ей, кто ты такой, кто я такой и по каким правилам мы живем как в Топинске, так и вообще. Если не сможешь ответить на какие-то ее вопросы, дождитесь меня…

— Где одержимый! — едва не налетел на меня монах.

Хорошо хоть колотушкой своей не долбанул.

— Успокойтесь, брат Иннокентий. Все вам будет.

— Уж не вздумал ли ты шутковать со мной, полунечисть?

А это что-то новенькое. Неужели в церкви у видоков именно такая репутация?

Указав Чижу рукой на флигель, где его ждала сахалярка, я повернулся к монаху.

— Я похож на того, кто может так шутить? — В моем голосе зазвенел металл. — Имейте терпение, господин инквизитор, держать вас в неведении я не собираюсь. Но, чтобы не повторять дважды, предлагаю все обсудить в компании войскового старшины Засулича. Надеюсь, вы не станете возражать?

— Не стану, — ответил монах, все еще хмуря брови и играя желваками, отчего его бородища шевелилась как живая, но снизив агрессию в голосе. — То достойный воин и верный сын церкви.

Похоже, именно упоминание казака убедило инквизитора в моей серьезности. Если честно, он меня даже немного напугал. Ну не думал я, что упоминание об известном мне местонахождении одержимого взбудоражит инквизитора так сильно.

Боюсь даже представить, что у него там, в телеге, припрятано. Хватает угрожающего вида колотушки. Да и странная серая хламида с капюшоном, пошитая из грубейшего полотна, вызывала серьезные подозрения. Слишком уж нарочито грубой она выглядела, а еще поблескивала на солнце металлическими кольцами, очень искусно вплетенными в ткань.

Одарив друг друга настороженными взглядами, мы практически плечом к плечу направились в сторону казарм, на втором этаже которых находился кабинет войскового старшины.

К счастью, договариваться об аудиенции не пришлось. Мы даже до крыльца не дошли, как на нем появился встревоженный шумом Засулич.

— Что стряслось, Игнат Дормидонтович? — спросил он у меня, а затем настороженно добавил, глядя на монаха: — Брат Иннокентий?

— Здрав будь, казаче, — прогудел монах, к этому времени совершенно успокоившись.

Характер у него явно взрывной, но и настолько же стремительно отходчивый. Впрочем, других на его работу не берут. Не заводись он с полупинка, может, и подумал бы, соваться ли в зубы какой-нибудь твари. А ведь этот сунется без единой лишней мысли.