Семеро братьев

Через луг проходил санный путь в приходское село, и сейчас по нему проезжал обоз из трех саней. Ужас охватил и коней и путников, когда они заметили приближающихся к ним братьев. В лунном сиянии они увидели семерых мужчин в одних рубахах, с ружьями на плече, торопливо бегущих за лошадью. И путники решили, что это целая свора злых духов напала на них из пещер Импиваары. Все на лугу задвигалось и всполошилось. Обезумевшие кони бросались из стороны в сторону, обозники громко кричали, взывали к богу и метали проклятия. Но братья едва взглянули на этот переполох и что было мочи бежали к Юколе, и снег на лугу Куттила разлетался перед ними, словно дым. Встретилась еще одна изгородь, они опять собрались с силами и, с треском повалив ее, понеслись по холмистой дороге.

Жуткой была для них эта ночь. Они бежали, тяжело дыша, а во взглядах, неизменно прикованных к Юколе, таились неуверенность и сомнение. Не обмениваясь ни словом, они мчались все вперед и вперед, и быстро убегала под ними покрытая снегом земля. Наконец, поднявшись на косогор Похьянпелто, они увидели при бледном свете луны родной дом, и почти одновременно вырвался из уст братьев возглас: «Юкола, Юкола!» Они сбежали с косогора, потом, точно крылатые духи, пронеслись по лугу Оянийтту и, снова поднявшись по склону, остановились у порога перед запертой дверью. Не время было стучать и ждать, когда их впустят в избу, и братья надавили на крепкую дверь. С треском распахнулась она, с шумом и топотом ввалились братья в избу и бросились к горячим углям очага, откуда веяло долгожданным теплом. А перепуганная семья кожевника спросонья решила, что не иначе, как напали разбойники.

К о ж е в н и к. Какой изверг врывается в дом почтенного человека, да еще в рождественскую ночь? Отвечай! Ружье у меня наготове!

Т у о м а с. Оставь ружье в покое.

А а п о. Не стреляй в своих!

Ю х а н и. Господи, да это же мы, из Импиваары!

Т и м о. Семеро сыновей Юколы!

С и м е о н и. Господи помилуй нас! Семь душ вот-вот перейдут в вечность в этот страшный миг. Господи, помилуй нас!

Ю х а н и. Наша славная избушка в лесу сгорела дотла вместе со всем добром, и мы, как зайцы, бежали сюда почти голые, в одних рубахах. В одних коротеньких рубахах! Шутка ли это!

Ж е н а  к о ж е в н и к а. Боже ты мой!

К о ж е в н и к. Ах, бедняги!

Ю х а н и. Да, видали ли вы такое? И вот сидим тут, как сороки, взывая к божьей милости. Ах, я сейчас заплачу.

Ж е н а  к о ж е в н и к а. Бедные детки! Скорей, старик, разводи огонь!

Э р о. О, несчастная ночь! О, мы, несчастные!

А а п о. О, кошмарная ночь!

С и м е о н и. О-ох!

Ю х а н и. Не плачь, Эро, не плачь, Симеони, не стони, Аапо! Не плачь, не плачь, брат мой Эро. Теперь-то мы в тепле. Но это был настоящий турецкий поход!

Ж е н а  к о ж е в н и к а. И как только не мается грешный человек!

Ю х а н и. Милая хозяюшка, ваши слезы и жалость заставят меня снова заплакать. Но не плачьте, хозяйка, не плачьте! Ведь мы уже вырвались из волчьих когтей и, слава богу, опять сидим в тепле, среди ближних. И за это благодарение господу!

Т у о м а с. Что и говорить, положение наше печальное. Разведите-ка нам жаркий огонь и принесите пару снопов соломки на пол, а Валко отведите в конюшню и дайте ей сена.

А а п о. Простите, что ради спасения душ своих мы взываем к закону гостеприимства и вашей помощи. Ведь это ради спасения наших душ, наших душ!

Ю х а н и. О, ангелы небесные! Да у меня душа держится уже на самом кончике носа, того и гляди улетит. Если в этом доме найдется мясо и пиво, то ставьте на стол. Да, славно мы попарились, вовек не забудем! Так принесите же мяса и подогретого пива ради спасения наших бесценных душ, и тела тоже.

К о ж е в н и к. Чем можем, тем поможем, люди добрые, только вот огонь налажу. Ах, бедняжки! В одних рубашонках!

Ю х а н и. Ни шапки на голове, ни обутки на ногах. Да вы только поглядите на эти ноги — все одно что гусиная лапка царицы Сибиллы{64}.

К о ж е в н и к. Волосы дыбом встают! Поди-ка взгляни, баба.

Т и м о. Посмотрите-ка и на мои.

Ю х а н и. Что они рядом с моими? Вон какие! Погляди, брат, какая тушенка.

Т и м о. А эти!

Ю х а н и. Да что твои ноги!

Т и м о. Это мои-то? Обожди-ка. Вот поглядите, разве это нога человека?

К о ж е в н и к. Взгляни поскорей, баба.

Ж е н а  к о ж е в н и к а. Ой, люди добрые, силы небесные!

Ю х а н и. Где такое видано? Даже Туомас прослезился. Не плачь, Туомас. Разве это порядок, я спрашиваю?

Т и м о. Так вот и швыряет судьба человека.

Ж е н а  к о ж е в н и к а. Как они горят да краснеют, краснеют да горят! Люди добрые!

Т и м о. Будто железо в горне, точь-в-точь как железо!

Ж е н а  к о ж е в н и к а. До чего ж они красные, до чего красные! Боже ты мой!

Ю х а н и. Все равно что медь расплавленная. «И ноги подобны халколивану», как сказано в библии. Помилуй нас господи, несчастных!

Ж е н а  к о ж е в н и к а. Ах, бедные детки!

Л а у р и. Исполните же нашу просьбу, как обещали.

А а п о. Умоляем вас, поторопитесь! Огонь мы сами разведем, тут и дрова есть в углу, славные березовые поленья.