Семеро с планеты Коламба (сборник)

Славик посмотрел. На первый взгляд ничего особенного. Надо всем — над лугом, над речкой, над гороховым полем — навис тонкий слой тумана. Этот слой был похож на одеяло. Одеяло там и сям шевелилось, колыхалось — казалось, под ним кто-то, просыпаясь, потягивается, ерзает, поднимает его коленями.

Славик покосился на художника. Тот не отрывал глаз от картины.

— Слава, не пропусти! — призвал он. — Сейчас начнут просыпаться краски!

Одеяло расползалось на ватные клочья, а те на глазах таяли, исчезали. Это солнце, — мальчик уже чувствовал его тепло затылком и плечами, — убирало одеяло.

И вот обнажилась речка и блеснула по-змеиному синим холодком.

На другом берегу тускло-зеленый куст ивняка вдруг стал наливаться зеленью, словно молодея или будто кто сбрызнул его живой водой. И обрывистый глинистый берег в одно мгновение зарыжел, заоранжевел, потеплел.

А луг перед ними — три-четыре! — будто сдернули с него кисею — засверкал такой ослепительной россыпью разноцветных искр, что Славику захотелось зажмуриться. И почему-то стало весело.

— А? — услышал он голос художника, отчего-то тревожный. — Ну?

— Здорово! — ответил Славик. — Честное слово — здорово!

— Тогда, — удовлетворенно сказал Кубик, — прими это Утро в подарок и знай, что чудеса на Земле существуют и помимо пришельцев. Их нужно только поискать. А то — пришельцы, пришельцы…

Они шли по лугу по направлению к речке. Кубик все говорил. Голос у него был чуть виноватый, словно он не был до конца уверен, что его Утро стоило того, чтобы будить человека в пять часов.

— Понимаешь, — откровенничал художник, — почти все дневные чудеса открыты. А раннеутренние и ночные еще остались. Поэты, например, садятся писать стихи — отыскивать чудо-слова, чудо-строчки — чаще всего ночью. Некоторые ученые делают свои открытия глядя на звезды или во сне, как Менделеев. А я подумал, что бывают, вероятно, такие замечательные мысли, что могут приходить в голову только рано-рано. И такие краски, которых не увидишь в другое время. Хоть совсем не ложись спать!..

Славик подумал и задал осторожный вопрос:

— А сегодня вам какая-нибудь хорошая мысль пришла в голову?

— Конечно! — Кубик взмахнул руками. — А как же! Рассказать? Ну, слушай… Я подумал нынче, что большинство из нас живет неправильно…

— Почему?

— Мы, люди, общаемся только друг с другом и тем самым ограничиваем себя. Человек должен общаться со множеством других существ. С собаками, кошками, козами, деревьями, цветами, облаками. Ведь они живут рядом с нами! Мы должны почаще впускать их в нашу жизнь, замечать их настроения, слушать их рассказы. Вот даже мое крыльцо — оно, я сегодня заметил, скрипит совсем не так, как вчера.

— Так ведь дождь ночью прошел.

— Да, — согласился Кубик. — Пришел, прошелся по Егоровке и ушел, длинноногий, дальше. И, между прочим, сменил и мое настроение…

Они подошли к речке, сели на песок. Песок был еще холодный. Славик о чем-то думал. Он сыпал песок из ладони в ладонь и молчал. Молчал и художник, глядя на быструю воду реки.

Славик сыпал, сыпал песок и наконец спросил:

— Вы потому, наверно, никогда не скучаете, что всегда что-то придумываете?

— Я-то? Не скучаю, говоришь? Придумываю? Нет. Я, Славик, от грусть-тоски цветами да травами лечусь.

Славик удивился. Какие-то травы пила его бабушка — когда она их заваривала, в кухне сильно пахло полынью и мятой.

— Вы их завариваете? — на всякий случай спросил он.

— Никогда в жизни! — воскликнул Кубик. — Как можно! Если их заварить, они потеряют главное для меня — цвет. Я на них смотрю, Славик, на травы и на цветы, и вылечиваюсь от любой болезни. Смотрю на гвоздики и незабудки, на лютики и васильки, на череду и цикорий, который Нинка называет петровыми батогами. А сирень? А белый с золотом жасмин? А тот же мышиный горошек? А синий-синий синяк? А горицвет?

— А что от чего лечит?

— Что от чего лечит? — озадачился Кубик. — Надо подумать. Вернее, вспомнить. Ну… когда у меня болит голова, я должен посмотреть на гвоздики или, еще лучше, на ромашки. Не рвать цветы — это очень важно, — а только посмотреть. Голова скоро проходит. Если заболит живот — я должен отыскать васильки. Это верное средство. Сирень прочищает мозги. Горицвет снимает усталость…

— А незабудки?

— Ну, Славик, о незабудках ты и сам должен все знать. Они улучшают настроение, вызывают улыбку и прогоняют хандру.

— А-а… — Славик вспоминал, какие цветы он еще знает.

— Кувшинки? — подсказал Кубик и показал рукой на большой белый цветок в воде. — Эти лечат от всех болезней. Особенно от нервных. От нервных, кстати, помогает еще лягушечье кваканье. Но его нужно принимать не в таблетках, как некоторые, и даже не в уколах, а… в виде ква-квапель, а еще полезны ква-кванны. Давай искупаемся?

— Холодно еще.

— А я, знаешь, приму одну ква-кванну. — И художник стал раздеваться.

Когда он подходил к речке, лягушки одна за другой — плюм! плюм! плюм! — попрыгали в воду.

СЛАВИК — ЖЕНИХ

После завтрака Славик побежал на огород.