Семьи.net

Фролов выругался про себя и повернулся к монитору. Наставник принял решение — он займется парнем. Для начала поговорит с его родней. Фролов раскрыл папку с личными делами учеников. Головной файл был выполнен в виде диаграммы из кружков и соединяющих их стрелок. От кружка с надписью «Антон Валишевски» отходили две. Одна — к о-брату Жаку Валишевски, другая — к м-брату Раулю Коэну. Фролов споро просмотрел компиляции на обоих. Интеллектуальный уровень Жака «оставлял желать». Возможно, поэтому Антон и относится к нему неуважительно. Пожалуй, следует начать с м-брата. Поиграв электронным карандашиком над папкой с файлами, Фролов быстро составил стандартный «вызов к наставнику» и отправил его Раулю Коэну. Что ж, они вместе попытаются помочь Антону. И тот, с его умом, оценит и поймет, должен понять. А поняв, умерит свой юношеский запал и остепенится. Обязательно умерит, уж Отто постарается. Ну, а если нет… Фролов закрыл глаза. Значит, так тому и быть, но по крайней мере он сделает все, что от него зависит.

— Я чувствовала, что ты придешь, — сказала Нелли. — Не знаю почему. Может быть, из-за того, что ты так похож на моего брата.

— Ты имеешь в виду Макса? — спросил Антон. — Я знаю его, он играет в футбол в одной команде с моим братом Жаком. Но, слушай, я совершенно не похож на Макса.

Они не спеша двигались вдоль по аллее интернатского парка. До обеда Антон промаялся, все валилось из рук, он, не переставая, думал о давешнем сне, пока не обнаружил, что дело уже не в нем, а в той, кто ему приснилась. Залпом настрочив ненавистное сочинение, Антон отправил его наставнику и решительно поднялся. Через десять минут он уже постучал в Неллину комнату и предложил ей «задвинуть» ужин. Уговаривать девушку не пришлось, и вот теперь они медленно брели по крытой мелким щебнем тропинке.

— Нет, не на Макса, — задумчиво ответила Нелли. — Макс — мой брат по матери. Ты похож на моего о-брата, Антон. Нет, нет, не внешне. У него тоже был один из самых высоких на потоке уровней интеллекта. Он, как и ты, старался смотреть людям в глаза. И он всегда говорил то, что думает.

— Я не знаком с твоим о-братом, — признался Антон. — Извини, мне, конечно, следовало бы больше знать о тебе. Тем более что, я вижу — ты интересовалась моими данными. Как зовут твоего брата?

— Роман Семенов. Но ты и не мог его знать. Он был на год старше нас с Максом.

— Этого не может быть, — Антон резко остановился. — Как это — старше? И почему ты говоришь о нем в прошедшем времени?

— Антон, ты действительно хочешь об этом знать?

— Ну да, конечно. Иначе не стал бы спрашивать.

— Что ж… ладно. Наши родители, естественно, умерли в один год. Каждому, как и положено, сравнялось сто восемьдесят. Но вот первое наше с Максом рождение не удалось — у мамы было что-то не в порядке с базовыми яйцеклетками. И нам дали второй шанс, использовали пару из резерва.

— Теперь понимаю, — кивнул Антон. — Я читал о таких случаях. Но думал, что они крайне редки. Получается, что Роману уже больше шестнадцати, он закончил школу, прошел стерилизацию и, вероятно, поступил в университет, так?

— Нет, не так, — Нелли опустила голову. — Он не закончил школу, ему не дали.

— В каком смысле «не дали»?

— В прямом. Наставник написал на него докладную в директорат. Решением особой комиссии мой брат был признан «вне социума» и выдворен в Антарктиду. Без права на возвращение, разумеется. Я даже не уверена, что в Антарктиду — так мне сказали, но разве это проверишь? Ты все еще хочешь продолжать разговор?

— Я, я… — Антон остановился и неожиданно взял Нелли за руки. — Так твой брат, получается… — Он запнулся и вдруг неожиданно для себя самого выпалил: — Знаешь, я думаю, что хотел бы быть на его месте.

Они остановились, и Нелли мягко отняла руки.

— Ты сейчас сказал глупость, — медленно проговорила она. — Быть выдворенным в глушь — это несчастье. А если мы будем держаться за руки в общественном месте и нас увидят, то это несчастье может случиться и с нами.

— Я иногда думаю, что живу в сумасшедшем доме, — сказал Антон. — Только не знаю, кто сумасшедший — я или все остальные. Логика подсказывает, что псих — я, хотя бы по теории вероятностей. Но вот рассудок, понимаешь… Я считаю идиотством, что человека могут осудить, если он держал кого-то за руки. Или за то, что он думает не совсем так, как ему велят. Или за то, что он видит сны, которые якобы представляют угрозу для общества. Общество должно сплошь состоять из кретинов, если ему грозят чьи-то сны.

— А ты видишь плохие сны, Антон?

— Да, вижу, вот уже третью ночь подряд, — Антон отчаянно покраснел и выпалил: — Уже третий раз подряд я вижу во сне тебя.

— Меня? — теперь покраснела Нелли. — И я, что я делала в твоем сне?

Антон поднял глаза и посмотрел на девушку в упор.

— Мы оба делали, — коротко сказал он. — Мы лежали в одной постели и занимались ужасными вещами. Можешь ударить меня, вон валяется подходящая доска, буду благодарен, если залепишь ею мне по морде. В моем сне мы с тобой занимались сексом.