СемьЯ

Саша попыталась выгнать из головы тягучие мысли. Бродягам надо просто идти вперед, выбираться из канализационного потока, а Саше нужно подняться на поверхность, вот и все. Она не обязана разбираться во всех судьбах и трагедиях своих попутчиков.

Самое глубокое место они прошли незаметно – видимо, что-то в Костиных расчетах пошло не так, и когда поток начал понемногу мелеть, Саша наконец-то выдохнула с облегчением. Ее сломанную руку бурлящей водой плотно прижимало к груди, отчего боль разрасталась и текла по телу, скапливаясь чернотой в артериях и венах. Холодный поток чуть остужал боль, но и она грозила вот-вот вернуться. Саша ощущала это каждой клеткой.

Сначала вода упала почти до пояса, потом опустилась до бедер, потом заплескалась у коленей. Изрядно выдохшиеся бродяги теперь едва ползли, глубоко дыша распахнутыми ртами и не страшась гнилостного запаха. Саше смертельно хотелось упасть на чистый пол и просто полежать, глотая спертый воздух.

Но лежать было негде, и они шли дальше.

Повсюду мелькали развилки – беспросветно черные коридоры уходили в стороны, пересекались и исчезали за спиной, а дорога, по которой и брела эта странная компания, становилась все более запутанной. Саша, подтягивающая лямку рюкзака здоровой рукой, никак не могла отделаться от мысли, что безнадежно заблудилась, и если придется возвращаться в безопасную комнату, она сама ни за что не найдет верную дорогу…

– Долго еще? – усталый голос Милы ударил Сашу в голову.

– Нет, – ответил Костик. Он хмурился, пытаясь разобраться в одинаковых развилках, сплошь увешанный рюкзаками. Темная капель срывалась с сырой ткани.

Когда они выбрались в сухой тоннель, пролегающий чуть выше черной реки, бродяги попадали то тут, то там, словно перезрелые груши: Мила в углу шепталась о чем-то с Валей, Юра разминал шею и натруженные плечи, а Костик, выудивший из рюкзака размокшую карту, сверялся с нужным направлением.

Егор достал из кармана Сашин мобильный, и та с трудом сдержала стон, заметив, как с телефона льется вода. Так и есть – тот умер. Видимо, его намочили, когда барахтались в куче из людских тел, сбитых сильным потоком.

Преувеличенно печальное выражение, почти что карикатурное, застыло на худом лице. Егору было нестерпимо стыдно.

– Да ладно тебе, – через силу сказала ему Саша. – Чего теперь…

Значит, связь ей больше не найти.

Все были заняты чем-то: рыскали по рюкзакам, сидели с зажмуренными глазами, проверяли, все ли уцелело в воде. И тогда Саша, не зная, куда ей приткнуться, пошла к Юре. Он в это время достал из промокшего рюкзака керосинку, покрутил ее в руках, поморщился и отставил в сторону. Туда же поставил и бутыль с керосином.

– Оставь лучше, – попросил Костя. – Вдруг хоть керосин пригодится.

И Юра, с сомнением глянув на друга, все же прислушался к его словам.

– Сильно болит? – спросила Саша.

– Что? – кажется, он удивился.

– Я про плечи. Тяжело, наверное, Валю нести…

– Нормально, – Юра сжал губы, разминая затекшую шею, и Саша, неожиданно даже для самой себя, брякнула:

– Хочешь, разомну?

Настороженный взгляд был единственным ответом. Саша нервно хихикнула, огляделась по сторонам:

– Ну, когда у меня болела спина, папа всегда предлагал массаж, и я подумала…

– Знаешь, а давай, – перебил он. – Я не против.

Он присел на колено, послушно склонив голову, словно присягая на верность. Саша смутилась еще больше, скользнула ему за спину, не поднимая ни на кого глаз, а потом осторожно принялась массировать то одно, то другое плечо правой рукой.

Юра молчал.

– Не больно?.. – спросила Саша.

– Нет.

– Хорошо… Папа всегда обо мне заботился. Я даже иногда привирала, что плечи затекли, чтобы он массаж сделал. У нас дома была бутылочка с маслом, кокосовым, мама им мазалась после ванной, и папа всегда разминал мои плечи с этим маслом. Слушай, тебе не кажется, что кокосом пахнет? Чувствуешь?..

– Нет, – кажется, он улыбнулся. Выдохнул, расслабился, чуть склонил голову на бок.

– Значит, это меня глючит.

– Да просто массаж у тебя ассоциируется с запахом масла, вот и все. Ничего странного.

Женя, сидящая неподалеку и созерцающая голую стену, вдруг принюхалась. А потом повернулась к Миле и заговорила с ней едва слышным шепотом.

– Слушай, а если бы в тоннеле нас ждала химера? – Саша надавила чуть сильнее. – Что бы мы делали? Я все время шла и думала об этом, думала…

– Не знаю, – он сильнее вытянул шею, подставляя закаменевшие мышцы. – Рванули бы вниз по течению. Разбежались как тараканы по рукавам, а потом пытались бы найти друг друга. Утонули. Или умерли.

– Значит, запасного плана не было? – ей хотелось удивиться. Разозлиться. Отчаяться.

Но она не почувствовала ровным счетом ничего.

– Нет. Здесь не может быть никаких планов. Тут все идет так, как идет. Такое вот место… – он еще ниже склонил голову.

– Какое? – полушепотом спросила она, надеясь, что хотя бы сейчас он ответит ей честно. Что-то все они скрывали, все до единого, и Саша никак не могла понять, что.

– Чего развалились? – окликнул Костя. – Команда «привал» еще не значит, что можно падать и разлагаться. Встаем, встаем и идем дальше!