Семья брата. Мой персональный ад

— В этом мы с тобой очень похожи, не так ли? — усмехаюсь я, прекрасно зная, что попал в самую точку.

— Ну раз тебе будет так спокойнее, — холодно сообщает мне она, — поедем к твоему профессору.

— Вот и славно, — смотрю на часы, прикидывая, сколько времени займет дорога. — Через два часа жду тебя в машине.

— Хорошо. До скорого, — разворачивается, распрямляет плечи и идет к двери.

Провожаю ее взглядом и падаю в кресло. Да что ж такое-то? Зачем ей все это надо? Неужели ради денег? Другой версии у меня, в принципе, нет. Очень надеюсь, что Вершинский прольет свет на эту историю. Даст хоть мельчайшую наводку, где искать правду.

* * *

Илона лежит на кушетке, а профессор в очках с толстыми диоптриями водит по ее оголенному животу датчиком и смотрит в монитор. Наблюдаю за его действиями, но как-то отстраненно. Не чувствую ни трепета, ни волнения. Пустота и тишина внутри. А ведь там, на экране, может быть мой сын.

— Ну, здесь все предельно ясно, — сухо констатирует Вершинский и протягивает Илоне салфетки.

— Что конкретно? — хмурюсь я. Мне-то не ясно.

— Маточная беременность. Срок четыре-пять недель, — оборачивается он ко мне и скупо улыбается. — Поздравляю.

Зажимаю переносицу двумя пальцами и пытаюсь вспомнить, что было месяц назад, но все как-то расплывчато. Да, конечно, мы с Илоной занимались сексом. Не раз и даже не два. Но каждый был защищенным. Как, черт возьми, могла получиться беременность?

— А точнее можно?

— Игнат, — укоризненно одергивает меня Илона, но я продолжаю смотреть на врача, ожидая ответа.

— Молодой человек, вы в своем уме? — хмыкает Петр Петрович. — Каждый организм развивается индивидуально, я могу лишь по параметрам сказать примерный срок зачатия. Срок беременности - четыре-пять акушерских недель, значит, приблизительно две-три календарные недели назад вы зачали этого младенца.

Уже хоть что-то. И вот это «что-то» крайне интересно… Но надо все хорошо обдумать и взвесить, прежде чем делать выводы.

— Спасибо. С ребенком все в порядке?

— Отклонений я не вижу. Все в пределах нормы.

Ну и славно. Отхожу от кушетки к окну. Засовываю руки в карманы и смотрю вдаль. Илона делает из меня идиота. Это однозначно. Но как филигранно у нее это получается. Можно только позавидовать такой находчивости. Но я все равно выведу ее на чистую воду.

— Фото, я так понимаю, не нужно? — доносится до меня голос профессора.

— Отчего же, — недовольно фыркает Илона. — Очень даже нужно.

По цокоту каблуков за спиной догадываюсь, что она идет ко мне, и медленно оборачиваюсь.

— Ну что? Убедился? — Ее ноздри раздраженно раздуваются. — Доволен теперь?

— Более чем, — усмехаюсь я. Главное, пошатнуть уверенность Илоны, а дальше ждать, где она проколется. Невозможно просчитать все на сто процентов. Всегда остается место для форс-мажоров.

— Жду в машине. — Она снисходительно закатывает глаза, всовывает мне в руки бумажную фотографию с УЗИ и идет к двери.

Зачем она мне? Все равно ничего не понятно. Да и не сентиментальный я. Сминаю картинку в ладони и кидаю в мусорку.

— Что-то еще? — Профессор проходит за свой стол, присаживается в кресло и безразлично смотрит на меня.

— Скажите, а когда можно сделать тест-ДНК?

— Сомневаетесь в отцовстве? — хмыкает он со знанием дела.

— Очень, — с готовностью киваю.

Ну не верю я в залет. Да и Илона далеко не дура, чтобы так облажаться. Это явно спланированный акт. Но пока нет доказательств, остается вероятность, что я все придумал, лишь бы не жениться. Черт. Такая вероятность тоже остается. Как бы ни хотелось это признавать.

— С десятой недели уже можно, — усмехается Вершинский и оборачивается к календарю. — Месяца через полтора приходите, чтобы наверняка.

— Хорошо. Спасибо, — пожимаю ему руку.

— Да не за что, как оказалось.

Спускаюсь на улицу и иду на парковку. Илона стоит, оперевшись ягодицами на машину, и нервно курит. Охренела? Стремительно иду к ней. Выхватываю сигарету и отбрасываю в сторону. Илона вздрагивает от неожиданности и торопливо вытирает щеки от слез. Этого еще не хватало для полного счастья.

— Ты что творишь? — рявкаю на нее, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить смачного леща. Где мозг у этой женщины?

— Хватит на меня орать, — всхлипывает Илона и отворачивается. Надо, наверное, как-то успокоить. Что-то я прямо растерялся. Никогда не видел ее слез, да и вообще думал, она не умеет плакать. Видимо, ошибся… Или все это искусная игра?

— Не делай дичи, и орать не буду, — выдыхаю, но так и не решаюсь прикоснуться. Не могу себя заставить. — Ты же беременна.

— Тебе какая разница? — обиженно бормочет она. — Ты все равно не хочешь этого ребенка.

А вот сейчас я, видимо, должен начать все отрицать, да? Извини, но нет. Фокус не удался, факир был пьян.

— То, что я не хочу от тебя ребенка, вовсе не значит, что его не будет, — сухо констатирую я. — Поэтому будь добра, перестань его травить.

— Какой ты жестокий, — упрекает меня, а я лишь усмехаюсь. Не верю ей. Ни единому слову.

— Зато честный, — пожимаю плечами и открываю дверь со стороны водителя. — Садись в машину.