Семья Буссардель

Она прошла в полумраке за креслом Флорана, ласково провела рукой по волосам мужа и молча коснулась их поцелуем.

- Я тебе цветочек принес, друг мой, - произнес он через мгновение.

- Ах боже! Ведь и правда! Какая я рассеянная! Вместо того чтобы надоедать тебе своими расспросами, лучше бы... Ну что за прелесть! Просто чудо!

Поставив горшок на столик, она развернула бумагу и с восхищением смотрела на кустик белого вереска с плоскими круглыми цветочками, похожими на сливочные помадки.

- Это капский вереск, - сказал Флоран, - его надо почаще выносить на воздух, поливать.

- Ну конечно.

Лидия захлопотала. Из шкафа, служившего буфетом, с тех пор как эта комната стала и спальней и столовой, достала расписную суповую миску, поставила в нее горшок и слегка полила кустик.

- Красивее всего, когда он стоит на угловом столике, - сказала она, переставляя цветок с места на место. - Но нынче вечером оставим его около лампы, я хочу им полюбоваться.

В тепле цветы запахли сильнее, и по комнате разлился крепкий сладковатый аромат. Лидия пододвинула свое кресло к креслу Флорана и, усевшись, протянула мужу обе руки:

- Как ты меня балуешь, друг мой!

Она с любовью смотрела на него и, может быть, любила его в эту минуту еще больше оттого, что поспорила с ним. С уст ее уже готово было сорваться признание в заветной тайне, но Флорана занимали совсем иные мысли, и он не заметил ее порыва. Он снова пустился в рассуждения; доводов ему было не занимать стать.

- Пойми, душенька, времена переменились! Бывают в истории такие периоды, когда один год надо считать за два, и не только потому, что событий тогда случается множество. Но и в области идей происходят стремительные перемены. Мы сейчас находимся на повороте. Горе тому, кто этого не замечает, вздумает цепляться за старые системы и даст другим обогнать его. Ведь все изменилось. Дело не может идти так, как оно шло при Республике... И даже так, как это было при императоре, - добавил он, безотчетно понижая голос.

Намек на Наполеона вырвался у него не случайно. Воспоминания об императоре всегда жили в тайниках его души, но чаще всего ему приходилось их сдерживать. Как и все молодые люди того времени, Флоран не мог не поддаться наваждению, каким было царство Наполеона. Однако Флоран не сделал его своим кумиром. Он был свидетелем могущества человека, пленявшего многие поколения - даже те, которые его не знали, - но не принадлежал к числу его духовных сыновей, он не бывал в его походах и не получал от него никаких милостей. При Наполеоне он был мелким начинающим чиновником, а в национальной гвардии тоже занимал второстепенный пост - это предохранило его от фанатичного преклонения перед императором; карьера отца, сколь ни была блестящей, оборвалась рано, а посему чувство признательности и тщеславие не могли привязать семейство Буссардель к императорской колеснице. Воспитание, полученное Флораном, не подготовило его ни к воодушевлению на поле боя, ни к мечтам о власти над всем миром, ни даже к участию в том движении мысли, которое возглавляли писатели, уже ставшие знаменитостями. Он представлял собою полную противоположность молодым предшественникам романтиков и, намереваясь идти в ногу со временем, полагал, что наступившее время сотрет с лица земли стеснительные нововведения, появившиеся за последние двадцать пять лет. Родись Флоран на десять лет раньше, он при том же происхождении и том же воспитании, быть может, и был бы пламенным сторонником этих новшеств. Но в 1789 году он был трехлетним ребенком, к 18 брюмера - подростком, а возраста зрелости достиг после коронации Наполеона. Он поступил на государственную службу, когда люди его среды, родственные ему по духу, как он это чувствовал, уже начинали страшиться головокружительного взлета Франции и желали, чтобы деловая жизнь в стране наконец оживилась. Под влиянием этих практических умов, их критики существующих порядков и завершилось его духовное развитие. Оно было плодом последних лет императорской власти, и вступление этого молодого человека в зрелую пору жизни совпало с моментом крушения империи.

- Я нисколько не сомневаюсь, что ты прав, друг мой, - сказала Лидия. Ты же знаешь, как я полагаюсь на твое мнение. Я вовсе не думаю, что в этих вопросах больше смыслю, чем ты... Я никогда не забываю, что я самая обыкновенная провинциалка.

Лидия улыбнулась, произнося эти слова, а Флоран, Как будто желая на этом закончить разговор, поднес к губам ее руку и приник к ней поцелуем.

- А что ж детей не слышно? - спросил он. - Где они?

- У соседки. Бедняжка Рамело томится бездействием и частенько предлагает мне позаниматься с девочками. Я решила принять ее предложение, по крайней мере на сегодня. А Батистину отправила на кухню готовить обед. Мне хотелось одной встретить тебя.

Она помолчала секунду и, видя, что муж ничего не отвечает, докончила дрогнувшим голосом: - Мне тоже надо кое-что сказать тебе...

- Вот как? - произнес он, закидывая поудобнее ногу на ногу. - Какие же у тебя новости?