Семья Буссардель

- Дорогая тетушка, - решительным тоном сказала госпожа Буссардель. - В первую минуту меня тоже смутили эти откровения... Я поехала в Шеней в прошлом месяце, произвела там расследование, нашла ту самую ферму, где ребенок жил у кормилицы. Я опрашивала свидетелей...

- И что же?

- Тетушка!..

Амели опустила ресницы, на мгновение прикрыла веками глаза и вдруг широко их раскрыла.

- Ни капельки правды нет во всей этой басне!

- Да что вы говорите! - воскликнула старуха и, запрокинув голову на спинку кресла, раскинула руки; уныния как ни бывало, на лице промелькнул отблеск прежней, порывистой и переменчивой души. - Ах, как гора с плеч! Вы только представьте, какая бы это была драма! Даже если бы удалось замять скандал - какие ужасные последствия! И не только для вас, дорогая моя детка, но и для нас также, для всей семьи! Фердинанд бесконечно привязан к старшему сыну. Ведь это могло бы убить его, правда?

Она была так взволнована, так потрясена, что и не думала наблюдать за племянницей; ей было жарко, душно, она поспешила расстегнуть палантин и, сбросив его с плеч, отдуваясь, говорила:

- Ах, какие минуты я пережила! Страшно вспомнить! Амели, подумайте только: сестра как будто была вполне в здравом уме. Я знала, что она способна прилгнуть, но чтобы она могла дойти до таких диких измышлений!..

Немного успокоившись, она задумалась.

- Вы же хорошо знаете, какой у нее склад ума, - сказала Амели.

- Но я не думала, что у нее по-настоящему злая душа.

Госпожа Буссардель сделала уклончивый жест.

- Да, - сказала госпожа Миньон. - Вы правы: надо считаться с очевидными фактами. И раз вы действительно произвели расследование и действительно ездили в Шеней...

В ее голосе еще слышались вопрошающие интонации.

- Даю честное слово! - резко сказала Амели. - Я ездила в Шеней! Я говорила с людьми!

- И вы вынесли убеждение, что Викторен...

- Что он действительно Буссардель.

- Да смилуется господь над несчастной моей сестрой! Амели, позвоните, пожалуйста! Велите принести мне рюмку муската, мне надо подкрепиться. У вас просто железные нервы! А я совсем разбита!

Через четверть часа, едва госпожа Миньон села снова в коляску, Амели Буссардель приказала запрячь лошадь и помчалась к Карто де ла Шатру.

- Немедленно передайте мою визитную карточку доктору, - приказала она слуге, - и скажите, что у меня к нему неотложное дело.

Отпустив посетителя, он принял ее вне очереди. Она долго пробыла у него в кабинете.

В тот же день, сократив прием больных, знаменитый врач направился на улицу Нотр-Дам-де-Шан, быстро осмотрел больную, от нее поехал на авеню Ван-Дейка и напросился у Буссарделей на обед. Амели успела к тому времени послать записку двум старым холостякам, друзьям дома, которых ожидали в тот день к обеду, и, извинившись перед ними, отменила приглашение. Выйдя из-за стола, Карто пожелал выкурить сигару в обществе маклера, в его курительной комнате на втором этаже. Через пять минут свекор вызвал наверх Амели, остававшуюся в столовой. А еще через пять минут из ворот особняка выехали два экипажа: один, посланный за Буссарделем-нотариусом, а другой - за госпожой Миньон. Луи Буссардель оказался дома и приехал сейчас же, а госпожу Миньон разыскали в театре, и она явилась прямо оттуда, в вечернем туалете.

На собрании четырех родственников Карто де ла Шатр заявил, что необходимо срочно принять решение относительно мадемуазель Аделины Буссардель. Состояние больной ухудшилось, умственные способности ослабели. Она не только несет всякий вздор, как в этом могли убедиться присутствующие здесь дамы и как это он сам проверил час тому назад, но она уже стоит на грани старческого слабоумия, и если допустить дальнейшее ее содержание в почти обычных условиях, то эта бедная невменяемая женщина, не отвечающая за свои поступки, может натворить больших бед: выбросится, например, из окна или подожжет дом. Необходимо изолировать ее, хотя бы временно, но сделать это не мешкая.

Маклер, еще не успевший освоиться с такой мыслью, и нотариус, потрясенный этой нежданной вестью, не могли не посчитаться с авторитетом знаменитости медицинского мира, а также и с тем обстоятельством, что рассудительная Амели и вслед за нею добрейшая госпожа Миньон заявили, что они согласны с мнением доктора.

Не прошло и суток, а все формальности уже были выполнены благодаря свидетельству, выданному самим Карто де ла Шатром, и Амели перевезла старейшину семьи Буссардель в Кретейль, в лечебное заведение доктора Юбертуса - своего рода санаторий, в котором, однако, окна были закрыты решетками и из которого время от времени разносились истошные крики; здание стояло в большом саду, окруженном высоким глухим забором.