Семья Буссардель

Перед ними предстала описанная Буссарделем квартира. Высокие и просторные пустые комнаты, без мебели, без портьер, без оконных занавесок и ковров, с распахнутыми настежь дверями, казались при свете угасающего дня таинственными, они словно застыли в ожидании будущих обитателей, и шаги пришельцев, ступавших по паркету, отдавались так гулко, что каждый тотчас же стал ходить на цыпочках. Дети оробели, а возможно, были разочарованы, увидев голые стены, мало отвечавшие их представлению о роскошных апартаментах, и вскоре все запросились домой. Аделина почти ни на что не глядела. Зато Жозефу пришлось позвать два раза - так она была увлечена осмотром своих будущих владений, так радовалась, что в новой кухне будет гораздо светлее, чем в прежней, на антресолях.

Близнецы, а затем и Жюли легли спать в обычное свое время. Довольно скоро последовала их примеру и Аделина. Флоран и Рамело остались одни в гостиной. Оба сидели у лампы, прикрытой абажуром. Флоран дочитывал газету "Конститюсьонель", а Рамело выписывала из альманаха мод адреса лавок и мастерских, которые могли понадобиться при устройстве на новой квартире. Составив список, она наконец ушла к себе, отец тоже направился в свою спальню.

Он уже начал раздеваться, как вдруг услышал какие-то странные звуки, доносившиеся из комнаты Аделины. Как будто вздохи, тихие всхлипывания. Что это! Дочка плачет? Какие-нибудь детские огорчения, подумал отец и, решив не вмешиваться, продолжал раздеваться, стараясь не шуметь. Но через несколько минут опять послышались рыдания, более громкие на этот раз. Тут уже трудно становилось притворяться, что не слышишь их.

- Ты не спишь, дитя мое?

- Нет, папенька,- тотчас ответил через дверь плачущий голосок, прерываемый жалобными вздохами.- Я не могу... не могу... уснуть...

- А надо уснуть, дитя мое. Ведь тебе завтра рано вставить, ты же поедешь в пансион. Да и мне тоже нужно отдохнуть. Я уж почти разделся.

Снова наступило молчание, а потом Аделина опять расплакалась и залепетала:

- Мне очень жаль, папенька... что я тебе... мешаю... спать... Мне так тяжело... так тяжело...

- Ну, в чем же дело? - спросил Флоран.

Он накинул халат и, захватив со стола горевшую свечу, отворил дверь в гардеробную. Аделина, несомненно, ждала, что отец, придет,- она сидела в постели и широко раскрытыми глазами смотрела на него. Он видел, что она моргает от света, по не заметил, чтобы лицо у нее было очень уж заплаканное. Она вытерла глаза скомканным носовым платочком, который держала в руке.

- Ну что? - повторил он.- Что случилось? У тебя неприятности в пансионе?

Аделина отрицательно покачала головой. Отец задавал ей один вопрос за другим, желая поскорее покончить с объяснением. Она наконец призналась, что причиной ее горя является не что иное, как переезд в новую квартиру.

- А-а! - протянул отец, сидя на краешке постели, и, отвернувшись, задумался.- Послушай, дочка,- сказал он после минутного молчания.- Многое привязывает меня к этой квартире, где твоя мама прожила последние свои дни... Но я же не могу вечно жить тут, ведь у меня вас четверо на руках... Не беспокойся, мы устроим в новой квартире точно такую же спальню, как здесь, ничего не изменим. Только вот оконные занавески сделаем подлиннее, но из той же материи. Даю тебе слово. Мы как будто по-прежнему будем в маминой комнате.

Однако отец и сам прекрасно понимал, что, сколько бы он ни переносил в новое помещение всю мебель, до последней скамеечки, и все до единой безделушки, все изменится из-за того, что потолок будет гораздо выше. Никогда душа Лидии, шестнадцать лет пребывавшая в низких комнатах антресолей (ибо она не покидала их и после смерти), не перейдет из одного этажа в другой; никогда она не будет обитать в покоях с высокими потолками.

Аделина вежливо выслушала отца и снова вернулась к мучившей ее мысли.

- Я, я понимаю... хорошо понимаю...- воскликнула она и опять заплакала.- Но мне так горько... из-за того, что... Неужели ты не догадываешься?

- Нет, дитя мое, скажи.

- Послушай, папочка...

Она взяла отца за руку, трагически нахмурила брови и тем самым тоном, каким произносила в пансионе при раздаче наград за успехи и примерное поведение монолог Неарка из "Полиевкта", сказала:

- Если ты дашь мне слово, что не женишься на Рамело, обещаю тебе никогда не выходить замуж и всю свою жизнь посвятить сестре и братьям!

Флоран смотрел на нее с изумлением. Не поняв его молчания, она подтвердила:

- Даю честное слово!

И, сложив молитвенно руки, она по своему обыкновению закрыла глаза. Отец не мог удержаться от улыбки.

- Дитя мое, какие нелепые выдумки! Как это тебе в голову взбрело? Надеюсь, ты ни с кем не делилась подобными мыслями?

- Нет...- сказала она смущенно.- Что ты, папенька? Ни с кем.

- Очень рад! Известно, как молодые девицы хранят доверенные им тайны, а ведь отцы многих твоих подружек хорошо меня знают...

Аделина замолчала, разочарованная. Может быть, она рассчитывала, что провозглашенный ею обет служения добродетели так восхитит отца, что у него дух захватит.