Семья Буссардель

Но если Флоран и дорожил обстановкой, состоявшей из старинных вещей, свидетелей прошлого, то отчасти потому, что ему не хотелось менять свои привычки. Библиотека и спальня были для него не храмом воспоминаний, а скорее вместилищем старых, обжитых вещей. Ведь много лет он тут, бывало, не глядя протягивал руку и сразу открывал нужный ему ящик. Ноги его уже давно измерили, сколько шагов от стены до кресел и шкафа. Новая мебель изменила бы прежние черты, знакомые контуры его жизни. Он ушибал бы себе локоть, коленку, зря терял бы время, разыскивая на непривычном месте галстук.

Он начинал толстеть, расплываться и вместе с тем мыслить по-стариковски. Ремесло биржевого маклера, знакомства с богатыми людьми, операции на бирже с их ценными бумагами, рост собственного состояния, не менее чем смерть жены и отцовские обязанности, сделали весьма осторожным этот некогда независимый ум. Он уже совсем не походил на прежнего Флорана, молодого смельчака, который был предметом удивления и беспокойства для покойного отца; он все больше и больше отдалялся от первоначального своего внешнего и внутреннего облика. Буссардель уже терял из виду былого Флорана.

Несмотря на бурную эпоху, ему не приходилось преодолевать особых препятствий, в его жизни не было больших несчастий, кроме одной краткой трагедии, по-видимому, уже не мучившей его воспоминаниями, и все же он жаждал покоя. Он стал неженкой и домоседом.

В новой квартире он неутомимо старался создать себе всевозможные удобства. Из комнаты, смежной с его спальней и как раз находившейся над той гардеробной, где прежде спала Аделина, он велел сделать винтовую лестницу в антресоли: там теперь помещалась его контора. Перевести ее на улицу Сент-Круа он решил после ареста Сушо. Как-то незаметно столы, шкафы, полки и все служащие конторы перебрались сюда с улицы Колонн, ибо у бывшего компаньона спекулянта Сушо с нею были связаны неприятные воспоминания, и после разразившегося скандала он счел, что она находится слишком близко от делового центра, что ее захлестывает суетливая толпа биржевиков и их соглядатаев.

Кроме того, пора было наконец порвать с прошлым и старыми узкими рамками. Улица Сент-Круа - место, конечно, далековатое для конторы биржевого маклера, но такой маклер, как Буссардель, мог позволить себе отступление от рутины, нарушить старые обычаи людей его профессии. Клиенты с ним не расстанутся. Да и кого в наш век испугает расстояние? В Париже все больше становится наемных экипажей, извозчиков, и ходят упорные слухи, что скоро по городу пустят омнибусы. К тому же Буссардель предвидел и предсказывал, что деловой центр вскоре переместится и окажется где-нибудь между биржей и церковью св. Магдалины. Словом, не говоря уж о практических преимуществах, имелись все основания в пользу близкого соседства конторы маклера с его квартирой.

"Что поделаешь! - говорил он своим друзьям или же некоторым коллегам, коих считал достойными своего доверия.- Что поделаешь! Я очень уж привязался к этому дому. Ведь здесь жена десять лет дарила мне счастье!"

"Все не может утешиться, бедняга!" - жалели его люди.

Жизнь на новой квартире сразу же наладилась. Девочки, радуясь своей просторной комнате, в которой им разрешалось принимать по воскресеньям подружек, с удовольствием обставили ее по своему вкусу, украсили собственноручными вышивками и рисунками. У них обеих были способности к изящным искусствам. Аделине особенно удавались карандашные портреты, маленькие по размерам, но отличавшиеся большим сходством.

- Если когда-нибудь судьба нам изменит,- говорила она,- у меня будет кусок хлеба: я стану портретисткой.

Когда Аделине исполнилось шестнадцать лет, отец разрешил ей брать уроки у художника-миниатюриста.

Близнецы не менее сестер были довольны своей комнатой. Буссардель сразу же сделался сторонником новых, более мягких принципов воспитания, распространившихся по окончании наполеоновских войн, и позволял сыновьям царить в детской так же, как это было в прежней квартире, на антресолях. Рамело, не прибегая к наказаниям, следила, как они готовят уроки, пишут, решают задачки. Оба уже учились в Бурбонском коллеже - на другой стороне площади, но они были приходящими. Директор коллежа, человек старого закала, не мог успокоиться, видя, что пег больше распространяется обычай отдавать детей в учебные заведения приходящими учениками, и настойчиво уговаривал Буссарделя поместить близнецов пансионерами. После первой четверти он снова попытался залучить их в пансионскую столовую и дортуар, убеждая отца, что он впоследствии пожалеет о своей неразумной слабости, что семейная атмосфера изнеживает юношей, что Фердинанд по натуре своей склонен к рассеянности и так далее, и так далее. Буссардель пропускал эти увещевания мимо ушей: ему необходимо было присутствие сыновей и доме, они пробуждали в нем энергию, они были его гордостью, поддержкой в его честолюбивых стремлениях.