Семья Буссардель

Луи ровным голосом сообщил брату: самые основательные баррикады выросли близ церкви Успения. Пале-Рояль и Тюильри поспешили запереть свои ворота; в министерстве иностранных дел, находящемся совсем рядом, повыбивали стекла, лавку оружейника Лепажа разграбили; депутаты Карно, Варен и Тайландье явились к префекту, просили его, чтобы он не созывал национальную гвардию, толпа настроена против правительства; поэтому сигнал сбора дали только в четыре часа.

В вестибюле Теодорина взяла из рук экономки две фляги в кожаных чехлах и сама подала их лейтенантам, они посмеялись над такой заботливостью.

- Тут превосходная водка, - сказала Теодорина.- Возьмите.

- Да на что она нам?

- Берите, говорю. Если сами не выпьете, угостите товарищей или раненому дадите глоток.

И она засунула флягу в боковой карман мужа, ее примеру последовала Лора в отношении Луи. Фердинанд обернулся, посмотрел на лестницу.

- Зачем понадобилось тревожить детей? - воскликнул он.- Пусть бы лучше играли у себя в детской.

- Друг мой, - возразила Теодорина, - ведь они услышали, что барабан бьет сбор.

Четверо из шестерых детей Фердинанда стояли на ступеньках лестницы. Старшую дочь, Флоранс, уже отвезли в пансион, а самую младшую, Ноэми, еще держали в деревне у кормилицы. Три маленьких мальчика и девчурка, находившиеся дома, неподвижно стояли на ступеньках, растерянные, взволнованные необычайной картиной: их отец и дядя, одетые в нарядные мундиры, куда-то уходят из дому в темноте при свете канделябров. Обычно они уходили на сборы по утрам, чаще всего в воскресенье, и тогда царила праздничная, парадная атмосфера.

Фердинанд поцеловал своих сыновей, дочку и жену брата,

- Погодите! - воскликнул Буссардель.- Я провожу вас. Вместе с вами пойду к месту сбора. Подайте мне плащ и шляпу. Живо!

Фердинанд заставил его остаться, кивком головы указав на свою семью.

- Поручаю их тебе,- сказал он старику на ухо.

Буссардель склонил голову. Отперли парадное. Обе женщины, которым накинули на плечи шали, вышли в перистиль.

- Друг мой,- сказал Фердинанд вполголоса, с нежностью поцеловав жену,позаботься об отце. Не пускай его из дому. Помни о его годах, он-то сам не всегда о них помнит.

Братья вышли во двор. Швейцар, держа в руках фонарь, отпер им калитку.

- Шлите о себе вести,- кричал отец из перистиля.- Осведомляйте нас! Будьте осторожны! Луи,- кричал он, - Луи, прошу тебя, позаботься о брате!

И сгорбившись побрел в дом. Детей уже увели. Буссардель рухнул в кресло.

- Старость, старость злосчастная! - бормотал он, понурив голову.

Дверь осталась открытой. В перистиле, на холоде, в уже сгустившейся тьме, пронизываемой перекличкой голосов, Лора заплакала наконец, и Теодорина, обнимая ее, говорила:

- Пойдем в комнаты, дорогая, а не то мы простудимся.

Теодорина помогла Буссарделю встать с кресла. Снохи взяли его под руки, и все трое поднялись по лестнице.

- Внизу все двери запереть! - приказывала Теодорина слугам, которые шли вслед за нею.- Передайте швейцару, чтобы погасил фонари у подъезда. Надо, чтобы дом ничем не привлекал к себе внимания. Пусть карета моего свекра и карета моей невестки ждут в переулке, у садовой калитки. Где нам расположиться, батюшка? Как, по-вашему, лучше? У меня в комнате теплее, но там будет слышен всякий шум с бульвара. Может быть, пойдем в комнаты Фердинанда, у него окна выходит в сад?

- Да, да, пойдем к нему. Нет, лучше к тебе. Я хочу слышать, что делается, следить за ходом событий... Вот что, дети, - вдруг спохватился он. - Надо нам всем собраться в этом доме, пусть все три семьи будут вместе. Мало ли что может случиться, да и наши воины будут знать, где нас найти, могут извещать нас и тотчас придут сюда, как только все кончится.

Снохи согласились с ним. Флоранс решили оставить в пансионе, находившемся за городскими укреплениями, в Бо Гренель, - это был прежний пансион девиц Вуазамбер, он перешел в другие руки, когда владелицы его отошли от дел, но сохранил прежнюю славу образцового учебного заведения. Флоранс была там в безопасности и очень далеко от места беспорядков, а за своими троими детьми Лора сама съездила на улицу Прованс. Буссардель в свою очередь послал экипаж на улицу Сент-Круа, но Аделины там не оказалось. По совету Жозефы кучер отправился разыскивать ее и нашел у аббата Грара, к которому она частенько наведывалась ради удовольствия побыть в его обществе. Старая дева старалась приехать в такой час, когда он сидел за столом, и ставила возле его скромного прибора горшочек с домашним паштетом или бутылку старого вина из отцовского погреба. Тетя Лилина прибыла последней и выразила удивление, что прервали ее благочестивый визит, заявив, что нет никаких оснований так тревожиться. Буссардель видел, что ему придется отпустить эту упрямицу домой. Но Теодорина отвела ее в уголок и убедила, что речь идет лишь о том, чтобы успокоить отца, и из уважения к его годам нужно ему уступить.

Вечер тянулся долго. Дети, возбужденные неожиданными событиями, не могли уснуть и требовали к себе маму.