Семья для чемпиона

– Не думала, что ты серьезно. Я знаю, что ваш брак фальшивка, – заговорщицки подмигивает Анжелика, – так что со мной можешь не прикидываться примерным семьянином.

– Чушь не неси, – дергаюсь, обходя «препятствие» стороной. – Мне пора.

– Ремизов, – тормозит меня смешок в спину. – Чушь, говоришь? В ночь перед вашей так называемой свадьбой ты был со мной. Журналистам это может быть весьма интересно. Информация о тебе сейчас стоит ой как дорого. Я могла бы рассказать им, как ты меня м-м…

– Я тебя что?

– Целовал, обнимал и…

– И все, Анжела, – рычу. – И. Все. Больше у нас ни черта не было. Или тебе память отшибло? Напомнить, как уже через пару минут ты села в тачку и уехала от меня? Любой охранник в ЖК это подтвердит. Коридоры напичканы камерами. Не дури.

– А за неделю до? Или по твоем прилете в Москву? Трижды. Тоже скажешь «не было»? Тогда это слишком большое «не было» для безумно уже год как влюбленного и тайно почти обрученного человека. Жена знает, как сильно ты ей предан?

Я стискиваю кулаки. Меня взрывает: какого хрена?!

В затылке немеет от злости. Эта коза посмела мне угрожать. Мне! Вена на виске дергается. А перед глазами все заволакивает красной пеленой. Картинка рябит, как в долбаном сломанном телике.

Я наступаю на бесстрашную идиотку Анжелу. Она делает шаг назад, упрямо вскидывая свой ядовитый взгляд:

– Твои восхитительные пиарщики состряпали такую душещипательную историю любви, вот только в моей голове картинка идеальной семьи, увы, не сложилась, чем-пи-он.

Она ходит по краю. По гребаной, мать его, грани моего терпения! Я оттесняю ее в угол. Сжимаю в кулак воротник кожаной куртки, нависая. Цежу сквозь стиснутые зубы, из последних сил сдерживая бушующую во мне ярость:

– Какого черта тебе от меня надо?

– Все просто, – улыбается эта сука белозубой улыбкой. – Деньги.

– Чего? – охреневаю вконец. – Ты совсем берега попутала?

– Я хочу деньги за свое молчание.

– А больше ничего не хочешь? Поскакала бы ты вприпрыжку по полям да на хрен, принцесса.

– Я могу устроить тебе проблемы.

– Это я могу устроить тебе большие проблемы. Послушай сюда, – встряхиваю девчонку за куртку, – мой тебе совет – держать свой язык за крепко стиснутыми зубами. То, что мы пару раз потрахались, не значит, что я не позволю себе на тебя обозлиться, поняла? Если хоть слово пикнешь, сотру в порошок, и каждый, самый задрипанный бизнесмен будет обходить тебя десятой дорогой, так что сытной и роскошной жизни тебе не видать, – разжимаю кулак, девчонка отшатывается. – И больше чтобы даже на глаза мне не попадалась. Увижу рядом с моей женой или сыном – пеняй на себя.

Не дожидаясь, когда хлопающая силиконовыми губами Анжелика соберет свое потрепанное испугом негодование в кучу, разворачиваюсь и ухожу. Дергано поправляя лацканы пиджака, проклинаю себя за тупость и недальновидность. Идиот.

– Ты об этом пожалеешь, Ремизов!

Уже, Анжела. Уже. Жалею, что связался в свое время. Ведь знал же! Знал, баран, что с этой стервой шутки плохи. Что эта сволочь с гнильцой. Так какого… Придурок.

В фойе, в изрядно поредевшей толпе, высматриваю макушки: светлую – Авы и русую – Димки. Нахожу. Делаю глубокий вдох. Дергаю головой, как пес, сбрасывая с себя остатки раздражения. Им знать о нашей стычке с Анжелой ни к чему. Лишние волнения.

Ерошу ладонью затылок и широким шагом иду к своей семье. Да, пусть и фиктивной. По хрену, честно говоря. Когда меня к ним тянет, это для меня перестает иметь какое-либо значение. А меня к ним тянет. К обоим.

Димка – классный пацан. Если я когда-то и мечтал иметь сына, то только такого. Ава воспитала его настоящим мужиком. Опорой, поддержкой, защитой. Не обозлилась и не выместила весь яд, предназначенный Гордею, на его ребенке. Хотя могла. А холила и лелеяла, вложив в сына по максимуму свою любовь и душу. И если я и не могу быть ему биологическим папашей, то хотя бы стать тем самым «мужским плечом», вливаясь в их тандем, могу. Могу и буду.

К Птичке же… ар-р-р, с этой женщиной у нас все пипец как сложно! Меня к ней тянет. Не только душевно, но и физически. Охренеть не встать как! Недели в пределах одной жилплощади мне хватило, чтобы закипеть. Смотреть на нее в антисексуальных пижамах, мешковатых штанах и бесформенных толстовках, в которых она предпочитает ходить по дому, и возбуждаться – это какое-то извращение. Но, мать его, это так! Я хочу ее любую. И если упаковывание в оверсайз – ее способ спрятать от меня заветные изгибы, она просчиталась. Мне по хрену, во что она одета. Я знаю, что там, под этой кучей тряпок. Да и глаза с губами не спрячешь. И то и другое – ее самые убийственно сексуальные части тела. Кто бы что ни думал, есть такие мужики, которые не на задницы и сиськи ведутся, а на улыбку и взгляд. И сейчас я хочу ее едва ли не в тысячи раз сильнее, чем при первой встрече.