Семья для чемпиона

– Я полностью здорова, спасибо за беспокойство. И очень рада с вами наконец-то познакомиться, Ангелина Никандровна, Виктор Викторович. Ярослав столько о вас рассказывал…

– Надо же, а нам Ярослав о вас не рассказывал. Почти до самого дня росписи. Забавно, правда?

– Мама, перестань.

– Что перестать?

– Ты сама знаешь.

– Я еще даже не начинала, – отмахивается женщина.

Ангелина Никандровна первой переступает порог квартиры. Снимает сапоги. Скидывает в руки мужа элегантное пальто цвета марсал и проходит оценивающим взглядом по гостиной.

Я быстро избавляюсь от кед и хватаю свитер, брошенный утром Димкой на диван. Прячу за спину. Поправляю примятый уголок диванной подушки. Дома чисто. Я с детства не склонна к беспорядку. Однако это не мешает женщине найти к чему придраться:

– Сынок, твоя берлога до сих пор похожа на холостяцкую. Квартире не хватает уюта и чуткой женской руки. Жизни, цвета, воздуха. Я-то уж невольно надеялась, что с твоей женитьбой что-то да поменяется.

– Если бы ты приехала с ревизией месяца через полтора, возможно, так оно и было бы.

– Ава, вам стоит заняться этим вопросом, раз уж вы теперь здесь хранительница очага.

– Займусь…

– Мы женаты всего неделю, мам. Поверь, нам пока было не до ремонта.

– В гостиную я бы добавила зелени. Здесь определенно не хватает цветов. И Дмитрию в спальню тоже. Ребенку нужен свежий воздух, тем более в этой вашей загазованной Москве.

– Поняла.

– И шторы я бы поменяла. Слишком давят, вам не кажется?

– Нет, но…

– А у дивана не помешал бы ковер. Нужно купить.

– Обязательно, – теряюсь под таким напором я, – добавим, купим и поменяем.

– Ага, когда сочтем нужным и Птичка этого захочет сама.

– Лина, в самом деле, – басит Виктор Викторович. – Что ты сразу напала? Дети сами разберутся, как им жить. Авочка, не принимайте на свой счет. Давайте лучше выпьем чаю?

– Д-да, давайте, – улыбаюсь я, хватаясь за предложенную мне отцом Ярослава возможность покинуть хоть ненадолго эту разномастную компанию. – Я поставлю. Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.

– Да уж постараемся, – вворачивает очередной смешок женщина.

Я бросаю взгляд на Яра и ретируюсь на кухню с глазами, полными паники. Чай. Уж с этим-то я справлюсь! В отличие от наведения уюта в квартире…

Раздраженно поджимаю губы. Нет, это просто какой-то эпик фейл! Этой женщине палец в рот не клади – по локоть откусит. Слова вставить не дает. Она меня пугает. До белой горячки. А если ей и чай мой не понравится? Не в ту кружку налью? Или, прости господи, не в той пропорции пакетика к кипятку? Тогда что? Она мне его за шиворот выльет?

У-у-уф, для начала стеклянный чайник бы не уронить…

Не уронила. Ставлю. Включаю. Зависаю.

Стоп! Куда я его поставила? Где, мать его, этот чайник?! Хмурюсь, оглядываюсь. Подставка пуста. Зато дверца холодильника подозрительно приоткрыта.

Я же…

Не поставила же…

Идиотка! Я убрала его в холодильник! И смешно, и плакать хочется.

Достаю проклятый чайник и ставлю куда положено. Щелкаю клавишей. Черт! А воду-то кто будет наливать?

Психую. Наливаю. Включаю снова. Дальше что? Кружки. Где в этой квартире кружки? Здесь? Или здесь? Боже, еще утром они точно были здесь, я ведь варила нам кофе!

Истерично шарю по ящикам, открывая и закрывая дверцы. В панике мечусь вокруг островка. Да что за нафиг? Где. Эти. Гребаные. Кр…

– Выдыхай, – слышу шепот на ушко. Мои руки мягко перехватывают за запястья. Яр обнимает со спины. Я… да. Делаю глубокий вдох и выдыхаю. Зажмуриваюсь. В ушах «тук-тук», «тук-тук».

Ремизов крепко-крепко сжимает и целует меня в висок. Всего на мгновение задерживается на коже губами, щекоча своим горячим дыханием. Отстраняется. Удостоверившись, что я твердо стою на ногах, огибает меня, проходит к раковине и распахивает дверцу шкафа над ней.

– Чашки, кружки здесь, Птичка. Ложки, вилки, – выдвигает ящик, – здесь. Чай и кофе…

– Я помню, где чай и кофе, – шепчу, – я такая дура нерасторопная! – сетую, пряча лицо в ладонях. – Что твоя мама обо мне подумает?

– Все хорошо.

– Ничего хорошего, разве не видишь? – вытягиваю ладони, с трясущимися пальцами. – Меня аж колотит всю.

– Эй, Птичка, – заводит светлую прядь мне за ушко Яр, – не забывай: это ты дома, а они в гостях. Не дай моей матери задавить тебя на твоей же территории. Борись и кусайся. Ты это умеешь.

– Не могу. Это не моя территория, а твоя. От этого еще хуже!

– Давай не будем возвращаться к этой теме. Ты как, порядок? – заламывает бровь. – Я пошел? А то оставил Димку одного на растерзание родни.

Я киваю:

– Да, иди.

Он прав. Я должна взять себя в руки. В конце концов, может быть, это просто первое впечатление от встречи такое… пугающее и неприятное?

Вдох-выдох, девочка.

Вдох-выдох…

Уже через час совместного времяпрепровождения я понимаю – нет. Не первое. Я действительно ей не понравилась. Матери Ярослава. Ее придирки не просто особенности характера, а остро заточенные иглы, бьющие точно по моему самолюбию.