Семья для чемпиона

– Или ты идешь в аптеку, Ремизов, или я иду к себе в спальню спать.

Зашибись. Мало того, что напялить штаны на стоящий колом член то еще удовольствие. Так надо еще и выбраться посреди ночи в лютый мороз и продраться сквозь валящий тоннами снег до ближайшей аптеки.

Выбор, однако, невелик. Секса хочется. Без резинки не дают. Я уже начинаю привыкать, что желание второй половинки – закон. Как бы смешно и каблуковато это ни звучало. Поэтому поднимаюсь и натягиваю первый попавшийся под руку спортивный костюм. Не скрою, ощутимо так психуя. В первую очередь на себя. Ворчу беззлобно:

– Ты самая безжалостная и жестокая женщина из всех, что я встречал.

– Готова поспорить, что у всех остальных твоих женщин моральные принципы были не намного выше уровня плинтуса.

– Вот такого ты обо мне мнения, значит? – бросаю полный офигевания взгляд на разлегшуюся в позе звезды на моей кровати Птичку с натянутым до самого подбородка покрывалом.

– Да ладно, всем нам свойственно меняться, – ехидно улыбается. – И мы оба знаем, что до встречи со мной у тебя был весьма посредственный вкус на женщин.

– Все. Ты доболталась. Иди сюда, пообщиплю твой хост, Птичка! – рычу, залетая на кровать. Ава хохочет и, копошась в ворохе покрывала, пытается отползти на другой край. Мне все равно удается ее поймать. Спеленав по рукам и ногам, придавливая своим весом, ощутимо так ущипнуть за попку и скомандовать грозно:

– Только не вздумай уснуть.

– Все зависит от твоей скорости, чемпион.

– Я пулей.

– Свисти отсюда.

– Ждешь?

– Жду. – Благословенно чмокает меня в лоб, выпинывая с постели. – Иди.

Вот только пулей у меня не получилось. Когда едва ли не бегом я долетаю до аптеки, что за углом, мысленно строю трехэтажный мат от отчаяния. Закрыто на учет. Эта гребаная аптека понадобилась мне впервые за три месяца, и тут, блин, закрыто на учет! Да твою же бабушку!

Лезу в телефон, ищу на карте, где есть ближайшая круглосуточная. Навигатор не обнадеживает. Пешком пятнадцать минут. Если взять в учет валящий снег и скользкие дороги, в одну сторону топать полчаса. Быстрее было бы вернуться за ключами от тачки и сгонять в какой-нибудь супермаркет. Да только я, по ходу, легких путей не ищу.

Как итог, моя ночная прогулка затягивается на целый час. Домой я возвращаюсь в начале второго. Замерзнув как собака! Посинев и отрастив сосульку на носу, но с заветной пачкой гондонов. Закрываю дверь, вылетаю из кроссовок, бросаю куртку в гостиной и тороплюсь в свою спальню. Надежда на секс умирает последней. И… в моем случае мучительно и в конвульсиях, когда я ныряю в полумрак комнаты и вижу свернувшуюся калачиком по центру кровати Птичку. Мило подложив ладошку под щечку, коза-перестраховщица сладенько сопит, пока я, как рыцарь из средневековья, прочесываю ночью, зимой, в метель добрую половину Москвы в поисках резинок.

– Серьезно, Птичка? – срывается шепот с губ.

Она даже не шелохнулась.

Посмеиваюсь. Обалдеть, мужик, ты попал. Если в моей жизни и случались обломы, то этот точно самый абсурдный из всех! Ладно, хоть не ушла к себе. Честно ждала. Можно было бы, конечно, обнаглеть и разбудить…

Нет. Нельзя. Совесть не позволит.

Зашвыриваю многострадальную упаковку в ящик. Мою руки. Раздеваюсь. И заползаю к Птичке под одеяло. Завожу будильник на семь утра и вырубаю ночник. Двигаю Аву к себе, оплетая руками и ногами. Конечности холодные. Да. Она возмущенно пыхтит. Еще бы! Даже отодвинуться пытается. Я не даю, сжимаю крепче – это моя гаденькая месть пернатым.

Заползаю ладонями под ее развратную сорочку и чмокаю в макушку. Засыпая, ловлю эмоциональный оргазм от молнией шарахнувшей в голове мысли – за целый месяц, что мы трахаемся, это первый раз, когда мы засыпаем в одной постели. И это… кажется даже приятней, чем секс. По крайней мере, сегодня эта мысль будет для меня неким удовлетворением, раз другого получить не удалось.

Нет, и все-таки я дятел!

Глава 31

Аврелия

Что «я бы»? Да как минимум не вырубилась у него в кровати, крепко проспав до самого утра и звонка его будильника! По максимуму выжала бы все из нашей последней перед командировкой мужа ночи, чтобы предстоящая разлука длиною в двести сорок часов не казалась мне вечностью!

И да, мы разъехались только четыре часа назад, а я уже готова биться головой о столешницу своего рабочего стола цвета венге. Я скучаю и расстраиваюсь. И так по кругу. Что самое страшное, не только от перспективы остаться на ближайшие четырнадцать тысяч четыреста минут без наших безумных ночей. Это что-то больше и весомей. Без Ярика будто физически стало пусто вокруг.

Ярик…

Как непривычно, но приятно это «Ярик» перекатывается на языке.

Выводит из задумчивого оцепенения новое сообщение, упавшее в мессенджер.

Злюсь?

Да не то слово!

На щеки набегает румянец. В красках представляю. Проникнувшись сочувствием и утонув в сострадании, нервно ерзаю попой в кресле. Набираю:

Немного подумав, обиженно дую губы. Подпираю ладошкой подбородок, состроив самую разочарованную гримасу из всех возможных, и щелкаю селфи. Кидаю фотку Ремизову вслед за сообщением:

Думаю.

Думаю и пишу честно: