Семья для чемпиона

В первом же периоде противники мощным силовым уработали одного из наших лучших защитников. Травма. Выбыл. Закатали в наши ворота три безответные шайбы. Одна из которых до жути нелепая. И ушли на перерыв довольные, как слоны. Тогда как наши парни едва ли не ломали спсиху клюшки. Все были на взводе. Я не исключение.

– Это не игра, а унижение. Они нас просто гасят, как малолеток.

– Нашей тройке вообще не дают шанса выйти на пятак, – хреначит кулаком по лавке Бес. – Тупо играют на удержание. По двое пасут!

– А где наши третье и четвертое звенья, парни? – рычу я. – Вы чего сегодня, как сонные мухи? Туча, ваша пятерка уже «минус два» на лавку привезла. Что происходит?

– Состояние дерьмо, кэп…

– Дерьмо не дерьмо, очко сжали и пахать. Мы тут не фигурным катанием занимаемся. Отсыпаться на пенсии будете.

– Дедовщиной попахивает, – фыркает Черкас.

– Ты, кстати, конкретно лажанул с последней передачей. Ты кому давал тот пас?

Товарищ разводит руками.

– Три – ноль. Позорище – просрать команде, болтающейся на дне турнирной таблицы, мужики, – стягиваю, отшвыривая, краги. – Такими темпами про кубок можем забыть.

По раздевалке проносится разочарованный гул вздохов трех десятков потных мужиков. «Бе» да «ме», а толком ни один не может сказать, что сегодня идет не так. Все молча переглядываются и так же молча закипают. Шайба, гадина, просто не идет в ворота противника. Они у них сегодня как заколдованные.

– Ну и чего раскисли? – появляется в раздевалке Федотыч, разрезая похоронную тишину своим звучным басом. – Вам по носу трижды щелкнули, а вы уже сопли на кулак мотаете, как бабы! Среднюю зону отдали. От шайбы откидываетесь, как от прокаженной. Вам навязали скоростной хоккей, а вы и потерялись. Внимательней, парни! Надо активней играть в пас. Больше кидаем, резче реагируем, подключаемся, возимся. И больше прессинга! Заканчивайте уже играть в джентльменов. По бортам раскидали и на ворота. Долбим, долбим, долбим! Давайте, еще не все потеряно, мужики!

И второй период для нас действительно начался с небольшого триумфа. Три – один – мы вроде как вернулись в игру. Поверили в себя. Правда уже на четвертой минуте словили первое удаление. За ним второе. Третье – самое нелепое и ненужное. Итог: счет пять – один. Мы в жопе. Отыграть четыре шайбы за оставшиеся двадцать минут, конечно, технически возможно, но по факту – сложно.

Настроение в раздевалке во втором перерыве мягко можно охарактеризовать: дотерпеть бы, и ладно. Слов нет ни у кого. Даже у наших самых отъявленных оптимистов.

Третий период ломает команду в общем и меня в частности. За пять минут до конца матча, когда я, обыграв троих, лечу с шайбой на ворота, на мне отрабатывают жесткий силовой. Обычный игровой момент. Только беда в том, что я не успеваю уйти от удара или хотя бы сгруппироваться. В меня со всей дури влетает сотня килограммов, впечатывая в борт. Защитник соперников заряжает мне локтем по ребрам, в которых тут же простреливает резкая острая боль, буквально сгибая меня пополам на гребаном льду…

Официально этот матч стал нашим полным фиаско по всем фронтам.

– Ты точно в порядке, Ярик? – Я уже сбился со счета, в который раз слышу в трубке один и тот же вопрос взволнованным голоском на надрыве.

– Точно, Птичка.

– Может, мне прилететь?

Улыбаюсь, растягиваясь на кровати в номере:

– А прилетай. Вот мужики обзавидуются.

– Ярослав, это не шутки.

– Птичка, из Москвы до Владика лететь восемь часов. За это время команда успеет выспаться и отчалить в аэропорт. Неразумно.

– Я переживаю за тебя. Места себе не нахожу… – вздыхает в трубку.

И правда переживает. Вернувшись в отель, спустя два часа после окончания игры, увидел на телефоне около сотни пропущенных и десятки сообщений от Птички. Пока прокатился до больнички, прошел все необходимые процедуры осмотра и сдал анализы, думал, сдохну от боли и усталости. Время уже к одиннадцати подбирается. Кошу на оба глаза, засыпая. Но моя мнительная женушка и не думает сдаваться. Это ли не кайф? Вот если бы она еще была рядом и каждый синяк своими губами зацеловала – уверен, мне даже двухнедельный медотвод от нагрузок не понадобился бы. Все бы само чудесным образом зажило.

– Угораздило же вырастить сына-хоккеиста, да еще и мужа такого же найти, – ворчит.

– Вообще-то это я тебя нашел. Не умаляй моих заслуг перед нашим браком.

– Ты вообще можешь быть серьезен, Ремизов?

– Чтобы ты себя еще больше накрутила?

– Что сказал врач?

– Ушиб. Ничего критичного. Жить буду. И даже играть.

– А…

– А вот в сексе придется поосторожничать ближайшие пару недель. Ты сверху.

– Дурак, только об одном и думаешь!

– Естественно! Тебя это еще удивляет?

– Лучше скажи: ребра целы? Снимок сделали?

– Сделали. Целее не бывают. Да и что им станет? Они у меня титановые.

– Очень смешно. Я же своими глазами видела, как эта огромная туша в тебя влетела!

– Ава, на мне все как на собаке заживает. Не первый и не последний раз. Я бодрячком.

– Яр, ну я же слышу по голосу, что ты мне врешь, – сопит обиженно.