Семья для чемпиона

Вру. В данный момент я совсем не бодрячком. Чувствую себя отбивной, которую хорошенько отмудохали в районе грудной клетки. Однако перелома нет, трещины тоже. Сильный ушиб, гематома и прописанный на ближайшие две недели постельный режим с минимизацией физических нагрузок – вот вердикт нашего дока. Честно говоря, за три десятка лет в большом спорте уже не привыкать. Травмы с нами сплошь и рядом. Я уже не говорю про вечно набитые во всех местах синяки, выбитые зубы и растяжения.

– Со мной правда все хорошо, Птичка. Я в номере. С нами целая команда медиков. Сейчас высплюсь, а утром рейс. Меньше чем через сутки я буду дома. Не бзди. Прорвемся, – улыбаюсь, стараясь, чтобы голос звучал максимально расслабленно, но, судя по пыхтению в трубке, Аву это мало трогает. Она фыркает и строжится, заявляя:

– Ладно. Тогда я встречу тебя в аэропорту по прилету.

– Ты же работаешь…

– Все равно встречу! Не сядешь же ты за руль в таком состоянии?

– Птичка, я не оглох, не ослеп, у меня целые и руки, и ноги. Поэтому я вполне могу водить машину. Представляешь?

– Это было не предложение, а констатация факта. Представляешь? – ерничает коза-жена. – Пришли мне номер рейса и время прибытия. Это не обсуждается.

– Люблю, когда ты командуешь.

– Опять шутки шутишь?

– Почему же? Я очень даже серьезно.

– Вот так подкаблучниками и становятся…

– Вот так в подкаблучников нас и превращают, – парирую.

– С тобой просто невозможно серьезно разговаривать, Ремизов!

– А не надо со мной серьезно, я люблю нежно, мягко и мур-мур-мур.

Ава фыркает. Пыхтит. И начинает хохотать. Я улыбаюсь. В трубке начинает дребезжать входящий вызов на второй линии. Отдергиваю экран от уха. Надо же, какие люди снизошли до нас, простых смертных! Матушка.

– Птичка, вторая линия. Мне надо ответить. Спишемся утром, хорошо?

– Хорошо. Будь осторожен. Сладких снов, Яр!

– Сладких.

Ава первая сбрасывает вызов. Я делаю глубокий вдох, приготовившись по новой отбиваться от словесно-переживательных атак, только теперь от матушкиных, и нажимаю на «ответить». Еще и рта раскрыть не успеваю, когда слышу:

– Здравствуй, Ярослав.

– Привет, мам. Прежде чем ты начнешь допрос: у меня правда все…

– Допроса не будет, – перебивает Ангелина Никандровна. – Я звоню тебе сообщить, разумеется, если тебя все еще интересует судьба твоих биологических родственников, что вопрос с твоим младшим братом благополучно разрешился.

– Я за него рад, конечно. Но можно поподробней?

– Гордей вернулся в Россию.

– Что?! – Вместо братских чувств, которые должны были бы во мне взыграть, вставший в моем горле панический ком проваливается прямиком в желудок. – В смысле вернулся? Когда?

– Сегодня. Его бывшему клубу удалось замять дело. Сейчас Гордей с агентом ищут варианты в нашей лиге. И да, он мимоходом интересовался твоей жизнью и новой семьей. Обижен, что ты совершенно разорвал с ним всякую связь.

– А этот идиот не догадывается почему?

– Попрошу не выражаться. И да, надеюсь, не проблема, что я сказала ему твой новый адрес?

Мое сердце со всей дури впечатывается в те самые помятые ударом дальневосточника ребра. Я подскакиваю на постели, слишком резво для больного, поймав разноцветные мушки перед глазами. Трясу головой, как пес, и рычу в трубку:

– Ч-что ты сделала?

– Сказала адрес. Что-то не так?

Су-у-уука…

Все сегодня, мать его, не так!

Глава 37

Аврелия

Вызов сбрасываю с тяжелым сердцем. Оно мечется в груди, как раненая птица в клетке, не находя себе места. Мне неспокойно, хоть Яр тысячу раз повторил, что все с ним хорошо и травма, по сути, пустяковая. Но мне от этого не легче. Я будто научилась чувствовать его на физическом уровне и точно знаю, что ничего хорошего нет. Ему больно. А от этого невыносимо больно и мне, даже на расстоянии в тысячи километров. И это, черт побери, никак не вписывается в формат фиктивных отношений. Ни-как!

Я нервно мельтешу по гостиной. Откладываю телефон. Ерошу ладонями волосы. Кусаю губы. В конце концов присаживаюсь на край дивана, вперив взгляд в экран телевизора – там как раз идет экспертный разбор прошедшей игры. Повторяют момент, когда Ремизов получил удар. Жуткий. Падение – болезненное. Внутри все переворачивается от вида, как партнеры по пятерке под руки увозят мужа с катка.

Тогда Яр ушел в раздевалку и до конца игры так и не вернулся. А последующие два часа его молчания были самыми страшными ста двадцатью минутами в моей сознательной жизни. Я успела поднять на уши всех. Выдернула Мартышку в Москву. Чуть не купила билет на самолет до Владивостока. И впервые за два месяца работы в издательстве убежала из офиса в середине рабочего дня, забив на все дедлайны. Я почти собрала сумку! Пока домой не вернулся с тренировки Димка и немного не остудил мой пыл, предложив сначала дождаться звонка от Ярослава или тренерского штаба команды. На худой конец.

Дождались. Только это мало помогло. Мандраж никуда не делся. После разговора с Ремизовым я только еще больше себя накрутила.

– Капец, – эмоционально выдыхает сын, комментируя происходящее на экране, – этот бугай ему прямо локтем зарядил! Как он там?

– Сказал, что все хорошо.