Читаем Семья для Гарри (СИ) полностью

Омега положил руки на все еще плоский животик. Я сел перед ним на колени и поцеловал двоих самых дорогих людей в этом мире.


========== Глава 11 ==========


POV Гарри


Я тяжело опустился на кресло. Огромный живот сильно ограничивал движения. Поясница тянула и немного болел низ живота. Эта беременность оказалась намного сложнее, чем ожидали. Ребенок был очень сильным магически и просто блокировал все чары, которыми пользовались врачи. Об этом мы узнали, когда первый раз посетили больницу Св. Мунго. Врачи только разводили руками, но обещали, что с таким уровнем магии малышу совершенно ничего не грозит. Это не очень успокоило Северуса и меня показали личному врачу Нарциссы. Доктор Ричардс подтвердил, что малыш просто защищается таким образом и чувствует себя отлично. Это помогло немного успокоить моего нервного мужа.


Отлично помню тот момент, когда ребенок первый раз пошевелился. Был вечер. Мы сидели в гостинной. Северус неспешно гладил мне живот и что-то рассказывал, как вдруг малыш толкнулся ножкой. Мой муж с пепельным лицом отлетел на несколько метров от дивана и перепугано на меня посмотрел. Потом пришлось долго объяснять ему, что это нормально и везти к врачу меня не нужно! После этого случая я почти постоянно находился на руках мужа. Он любил гладить животик и разговаривать с ним. Мне иногда казалось, что я вообще тут лишний!


Эльфам хватило несколько недель, чтобы подготовить детскую. Мы не знали, кто у нас будет, поэтому вещи покупали как для мальчика, так и для девочки. Такое количество игрушек, одежды, пеленок просто не помещалось в одной комнате, поэтому заняли и вторую. Я не мог налюбоваться на все эти распашонки и комбинезончики и дождаться, когда мой малыш появится на свет.


Низ живота снова резанула боль. Я постарался дышать глубоко и спокойно. Северус с пепельно-белым лицом появился в дверях.

– Эльф сказал, что тебе плохо.

Он присел на корточки рядом. Мужчина был на грани обморока. Я улыбнулся, скрывая истинные чувства. Было больно. Очень.

– Я, наверное, рожаю … – сказал я.

Северус позеленел.

– Любимый, все хорошо. Ты не мог бы позвать доктора Ричардса? Мне нельзя аппарировать.

Муж немного пришел в себя. Он кивнул, поднялся на ноги и сразу же аппарировал. Надеюсь, его не расщепит где-нибудь.

***

POV Северус


Дверь захлопнулась, а меня просто выставили в коридор. Гарри остался один с группой медиков. Я был вне себя от ярости. Моему мальчику там больно, а я не могу быть с ним! Хотелось разнести все к чертовой матери, но я лишь устало опустился на диван. Мне было страшно. Прошло время. С комнаты не доносилось и звука! Да что там вообще происходит? Я резко поднялся на ноги и принялся наматывать круги.

– Перестань мельтешить, – весело сказал Люциус, появляясь в коридоре.

Конечно, ему уже сообщили. Думаю, вся больница меня слышала. Эти бестолочи совершенно некомпетентны! Люциус достал из-за спины бутылку виски и покрутил у меня перед лицом.

– Отметим? – предложил он.

Я призвал бокалы.


Ближе к середине бутылки мне стало спокойней. Из спальни все еще никто не выходил. Люциус только развлекался, наблюдая над моими метаниями. Посмотрю я на него, когда Драко рожать будет! Дверь в комнату открылась, и появился доктор Ричардс. Голова сразу стала кристально чистой, а руки снова задрожали.

– Поздравляю вас, – сказал врач, улыбаясь.

– Я могу его увидеть? – перебил я его, подходя к комнате.

– Конечно, папа, проходите. Вам, мистер Малфой, придется подождать! – сказал доктор и открыл дверь, пропуская меня.


Гарри лежал на кровати, укрытый простыней. Он был очень уставшим, но абсолютно счастливым. Стоило ему увидеть меня, как он широко улыбнулся. Волосы, мокрые от пота, прилипли к вискам. Я подошел ближе к кровати и замер. Только сейчас я заметил изменения. Живота не было! А где ребенок?

Гарри словно прочитал мои мысли и немного приподнял простынь. У него на груди лежало два карапуза. Они были очень маленькими и розовенькими, такими беззащитными. На глаза набежали слезы, а ноги подкосились. Я обессиленно осел на кровать. Сердце сильно сжалось в груди. Гарри тоже начал плакать, смотря на меня. Малыши принялись кричать. Они хорошо ощущали своего папу. Омега укрыл их и погладил по спинкам, что-то шепча. Он прекрасно смотрелся в этой роли.


– Как? – единственное, что я мог спросить.

– Я не знаю, сам удивился, когда схватки начались снова. Никто не ожидал, – шепотом сказал он.

– Они восхитительные, – тихо сказал я, разглядывая маленькие сморщенные личики.

– Хочешь подержать?

- Как? Я же их задушу!

– Все будет хорошо. Мне все равно нужно их кормить, а один будет плакать.

Доктор быстро всунул мне в руки пеленку и ребенка. Думаю, то, что я хотел сбежать, поняли все. Малыш закрутился. Я немного крепче прижал его к груди, боясь уронить. Это была омега, девочка . У нее были такие маленькие ручки, ножки, носик… я засмотрелся. Ребенок начал хныкать.

– Бутылочка, Северус, – произнес Гарри, смеясь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Божий мир
Божий мир

В книгу «Божий мир» сибирского писателя Александра Донских вошли повести и рассказы, отражающие перепутья XX века – века сумбурного, яростного, порой страшного, о котором вроде бы так много и нередко красочно, высокохудожественно уже произнесено, но, оказывается, ещё и ещё хочется и нужно говорить. Потому что век тот прошёлся железом войн, ненависти, всевозможных реформ и перестроек по судьбам миллионов людей, и судьба каждого из них – отдельная и уникальная история, схожая и не схожая с миллионами других. В сложнейшие коллизии советской и российской действительности автор не только заглядывает, как в глубокий колодец или пропасть, но пытается понять, куда движется Россия и что ждёт её впереди.В повести «Божий мир» – судьба в полвека простой русской женщины, её родителей, детей и мужа. Пожилая героиня-рассказчица говорит своей молодой слушательнице о вынесенном уроке жизни: «Как бы нас ни мучили и ни казнили, а людей хороших всё одно не убывает на русской земле. Верь, Катенька, в людей, как бы тяжко тебе ни было…»Повесть «Солнце всегда взойдёт» – о детстве, о взрослении, о семье. Повесть «Над вечным покоем» – о становлении личности. Многокрасочная череда событий, происшествий, в которые вольно или невольно втянут герой. Он, отрок, юноша, хочет быть взрослым, самостоятельным, хочет жить по своим правилам. Но жизнь зачастую коварна и немилосердна.

Александр Сергеевич Донских , Гасан Санчинский

Драматургия / Современная русская и зарубежная проза
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза