Семья для мажора (СИ)

На его щеках красные пятна, на губах усмешка.

Кир откидывается на сиденье и поправляет ширинку, лениво говоря:

— Пристегнись.

Отупело тянусь к ремню, глядя в пространство, как пустоголовая неваляшка.

Глава 42

Аня

В магазине я закупаюсь так, будто собираюсь вместе с дедом неделю провести в бункере. Просто я не сомневаюсь в том, что за почти пять дней моего отсутствия дед хотя бы раз посещал продуктовые магазины.

На кассе Кир подталкивает меня вперед и сам расплачивается за покупки.

Не спорю, собирая их в пакеты.

Я не знаю, как будет выглядеть наш “семейный бюджет”. Я вообще ничего не знаю, кроме того, что хотела бы поскорее добраться до дома и снять с себя пропахшую больницей одежду. Еще мне нужно в душ, потому что последствия удовлетворения моих “потребностей” делают некомфортным мое нахождение в собственном белье.

Внимание Дубцова концентрируется на дороге, но, когда обвожу глазами его сосредоточенный профиль, он отвечает мне молчаливым взглядом, ирония и издевательская веселость в которых сменилась глубокой задумчивостью.

Решаю не мешать ему думать, о чем бы он ни думал, и достаю из кармана телефон, чтобы написать Алёне и предупредить ее о том, что направляюсь домой, и нашу встречу придется перенести на другой день, потому что…

Снова смотрю на четкие линии его подбородка, носа, губ.

Потому что, я собираюсь провести этот день с Кириллом и больше ни с кем не хочу этот день делить.

“Поняла” — отвечает подруга.

Я собираюсь убрать телефон обратно в карман, но Кир снимает с панели свой приклеенный на магнит гаджет последней модели и, сняв с него блокировку, передает мне со словами:

— Вбей номер своей подруги.

— Эмм… Алёны? — уточняю, забирая у него аппарат.

— Алёны, — отзывается он.

— Зачем? — спрашиваю по инерции, ища ее в своей телефонной книжке.

— На всякий случай, — поясняет Кир.

— Ну, да… — соглашаюсь и вбиваю номер.

Повесив телефон на панель, расслабляюсь. Впервые за этот месяц мне вдруг спокойно, как никогда. Может, виной тому случайный оргазм, который я поймала по велению Дубцова, но думаю, что дело совсем не в этом.

Просто, во мне будто лопнул нарыв. И хоть он продолжает причинять дискомфорт, уже не зудит так, как вчера и позавчера. И все дни до этого. С тех пор, как поняла, что прощать мне мою трусость просто так Дубцов не собирается, а я… мне тоже есть за что его прощать.

— Я возьму, — дергаю за ручку своего рюкзака, когда Кир пытается уместить ее и ручки магазинных пакетов в одной, здоровой, руке.

— Сам, — останавливает, захлопывая багажник.

По нашим лицам и стеклам машины барабанит мелкий, похожий на дымку дождь.

— Я же не инвалид, — замечаю, направляясь к калитке.

— Особенно четыре дня назад, — напоминает он о том, в какой раскисшей панике я его встретила.

То, что он встретил мою панику собранным спокойствием, на самом деле кошмарно ценный бонус, Ведь у кого-то из нас должны мозги стоять на месте! Явно не у меня. Сейчас у меня с ними вообще не порядок. Надеюсь, что это не навсегда.

Демон встречает нас бешеной активностью. Поднимает немыслимый вой, на который через минуту является дедуля.

Распахнув дверь, выходит на крыльцо в своей любимой “овечьей” жилетке и бурках.

— Анна… — сокрушается. — Почему не предупредила?

— Сама не знала, привет, — целую его щеку, проходя в дом.

— Добро утро, — слышу голос Дубцова за своей спиной.

— Здравствуй, Кирилл, — отвечает ему дед.

Обменявшись молчаливыми взглядами, они расходятся по разным концам коридора.

Снимая куртку, я кусаю губы, потому что наш гость совсем не выглядит “как дома”. Сгрузив на пол пакеты, снимает с плеча сумку со своим ноутбуком и осматривается, ища, куда ее пристроить.

Коридор, потолки и стены… все начинает казаться кукольным, потому что подняв руку, Кир запросто может постучать по потолку.

Забрав у него сумку, несу ее в свою комнату, намекая на то, где он может его пристроить.

— Ты что, картофельные очистки ел? — рычу, раскладывая в холодильнике продукты.

Пока Кир моет руки, заняв нашу крошечную ванную, гремлю ящиками и хлопаю шкафами, намереваясь поскорее приготовить поесть. Даже если не брать в расчет того, что уже почти двенадцать, а к этому времени обычно я готова съесть лошадь, уверена, голодных здесь и без меня предостаточно.

— Волновался сильно, — поясняет дед, сокрушенно проведя ладонью по своим седым волосам.

Острый укол вины заставляет отвлечься.

— Все нормально, — заверяю его. — Со мной… то есть, с нами… и вообще...

Кивнув, медленно плетется к окну.

Я хочу беречь его нервы, но уже ничего не могу отмотать назад. Я не уверена, что хотела бы отмотать свое “прибавление”. Если какую-то неделю назад я бы испытала чертово облегчение, поняв, что все это мне просто приснилось, то сейчас такой расклад вырвал бы клок из моей души.

Полчаса спустя, молча едим.

Это немного напрягает, ведь раньше у этих двоих не было проблем с поиском темы для разговора, но сегодня говорить о всякой всячине не хочет ни один, ни другой.