Семья для нефтяного магната

— Ничего, — хмыкаю, — до свадьбы заживет

— А скоро свадьба? — задаёт Назима неожиданный вопрос и закусывает губку.

— Да пока не планирую, — пожимаю плечами.

— Понятно, — кивает она и отворачивается от меня к шкафчикам. Прячется.

Замечаю, что оставляю на полу мокрые следы. Хочется снять носки, да и вообще одежду, но перед этой строгой девочкой неловко. Как заворожённый, наблюдаю за тем, что она творит с заварочным чайником. Имбирь, мята, чёрный чай, лимон — все заливается кипятком и закрывается крышкой. Интересная мешанина, но я не комментирую. На столе появляются большие тарелки с лепешками и пахлавой, какие-то соусы в блюдцах, сыры. Мой желудок начинает требовательно сжиматься от всех этих ароматов. Но добивает его впечатлительность другое.

Назима разливает чай и перед тем как его подать, берет щипчиками кусочек рафинада, подносит его к зажженному огню конфорки и ждёт, пока по кухне не начинает идти тонкий запах карамели. После этого кусочек сахара с шипением отправляется в кружку с чаем.

— Приятного аппетита, — подходит она к столу, ставит чашки и присаживается напротив.

Делаю глоток.

— Вкусно? — с надеждой.

— Да, — отвечаю честно и делаю глубокий вдох исходящего от чая пара. Хорошо…

- А зачем вы приехали, Константин? — осторожно интересуется Назима.

Достаю из стоящего на полу пакета коробку с телефоном и кладу его на стол.

— Средство связи привёз. Симкарта, аксессуары все в наличии и настроено.

— О… Спасибо вам большое, — с чувством говорит Назима и снова вспыхивает щеками. — Он очень кстати. Я тоже купить собиралась. Вы кушайте… — спохватывается. — Я сама готовила.

Назима суетится, подкладывая мне в тарелку все больше еды. Мне одновременно кайфово и неловко от такого внимания. С одной стороны — чисто интуитивно я понимаю, что ей так проще себя вести. С другой — это все создаёт очень опасную иллюзию для мужчины. Иллюзию, что эта женщина — твоя, а значит ты имеешь право на некоторые ответные вольности, которые вам обоим будут приятны. Например, поймать ее сейчас, усадить на колени, поблагодарить за ужин и если уж не сладенько взять, то по крайней мере немного пошалить. Пометить ее ушки парочкой своих эротических фантазий, провести исследовательскую работу на тему цвета ее белья, и… Делаю последний глоток чая и отставляя чашку. Надо уходить. Пока не сорвался.

— Ещё чаю… — спрашивает Назима, обняв заварочный чайник.

«Тебя…» — проглатываю про себя честный ответ.

— Да, пожалуйста, — говорю в слух совсем другое и специально возвращаю чашку к себе, чтобы почувствовать эту красивую девочку ближе.

Пару секунд Назима медлит в нерешительности, но потом все-таки огибает стол и подходит ко мне справа. Я прикрываю глаза, растворяясь в ее женском, тёплом запахе. Моя крыша начинает ехать. Может, я гоню? И девочка вовсе не против? К тому же, была замужем… Дожидаюсь пока она закончит наливать чай и перехватываю ее руку, врезаясь своим пылающим взглядом в ее шокированный.

— Нельзя… — мгновенно каменеет она, опуская веер ресниц на рдеющие щёки.

Но мои пальцы уже чувствуют гладкость ее кожи. Чувствуют, как частит пульс, как срывается дыхание… Это возбуждение или страх? Не могу разобрать и продолжаю тянуть ее руку на себя. Пожалуйста, красивая девочка, давай, нам будет можно… Мы аккуратно. Тебе понравится.

— Константин, — строго и панически звенит ее голос.

Черт! Черт! Черт! Все-таки страх.

— Спокойно… — съезжаю с неоднозначности ситуации, прикрывая свою вольность благим предлогом, и делаю глубокий вдох. — Хотел посмотреть, как поживают твои ожоги.

Действительно вспоминая о них, опускаю глаза и… слова застревают у меня в горле.

— Что это!? — в грубом порыве сдвигаю вверх рукав платья и провожу большими пальцами по пожелтевшим синякам, источник которых нельзя спутать ни с чем другим. Наручники…

— Пустите! — Назима выдёргивает руку и сбегает от меня за стол.

Ставит чайник и медленно оседает на стул, прикрывая лицо ладонями.

Я молчу, но очень хочу проораться. А потом взять ствол и без всяких церемоний порешать ту сволочь, которую, к сожалению, пока только временно обездвижил. Не слышу, но знаю, что Назима сейчас плачет.

— Рассказывай, — сглатываю.

— Нет… — шепчет она и мотает головой. — Не хочу…

— Жесть какая-то… — на эмоциях всаживаю кулак в столешницу и поднимаюсь. Подхожу к девчонке и, разворачивая ее стул, присаживаюсь на корточки. Не знаю, что говорить… но мне важно понять, как глубоко ранена эта женщина. — Сколько раз?

— Так сильно — один, — отвечает едва слышно.

Дышу глубже.

— За что?

— Приревновал, — пожимает плечами и открывает лицо, втирая щеки тыльными сторонами ладоней. — Можно я не буду вам отвечать?

— Нельзя, — качаю головой. — Ты любила мужа?

— Чувства и тело женщины в браке принадлежат мужу, — невесело усмехается.

Меня сводит от формулировки.

— Измена была?

— Что? — отшатывается от меня Назима.

— Понял, — вскидываю ладони в примиряющем жесте. — Я просто уточнил.

Как поступить? Уйти не могу. Остаться — тоже.

— Вы насквозь мокрый, — констатирует она дрожащим голосом.

— Уже обсох почти, — киваю.