Семья для нефтяного магната

— Она не ест ничего, — разводит руками Валерий. — Вот как с самолета сошла. Анна Ивановна запихивает в неё супы — ее тут же тошнит… И ещё, — делает он глубокий вздох, — просила передать тебе, что хочет все отдать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зло усмехаюсь и поджимаю губы. Да, та девчонка в платке, которую я увидел впервые тогда в ресторане, именно так бы и поступила. Только надави. Ободрали бы ее «родственники» и выкинули. Твари. Но я не позволю.

— Отдать… — качаю головой и щелкаю языком. — То есть я тут за «отдать» загораю? Нет, нихрена. Это теперь вопрос принципа, а воевать я умею получше некоторых.

— Где Назима они не знают, сегодня объявили в розыск, как пропавшую, — продолжает вводить меня в курс дела Валерий.

— Дебилы… — ставлю им общий диагноз.

— Но все эти их движения ерунда, если… — он оглядывается на адвоката. — Дальше лучше вы…

— Если Адашева Назима Тимуровна станет вашей супругой, господин Тихомиров, — заканчивает Платон Аркадьевич. — Как невеста, а после — жена, она имеет право не давать показаний. Кому какое дело, как супруги делят бизнес? Так что, если этот вопрос решённый, я советую не затягивать. Плюс ко всему, защита в виде брака не помешает и вашей женщине. Я минимально в курсе ситуации, — он склоняет голову и многозначительно смотрит мне в глаза. — Кое-что могу дорисовать из личного опыта.

— Как не затягивать? — повышаю голос и сжимаю руки в кулаки. — Я — здесь, она — там…

— Заключить брак можно на территории изолятора, — поясняет мне адвокат. — Да, приятного мало, и медовый месяц придётся отложить, но первая брачная ночь вполне осуществима. На суде это тоже будет важным фактором. Ещё было бы неплохо привлечь в качестве свидетелей людей, которые могли бы подтвердить вашу романтическую связь. У вас есть на эту тему соображения?

— Конечно, — киваю.

— Тогда, вот вам ручка и бумага, — подаёт мне предметы адвокат. — Пишите, мы ВСЕХ уговорим, — нарочито выделяет последние слова.

Я действительно пишу в столбик фамилии и имена тех людей, которым бы помог сам. Набирается таковых с десяток.

Время встречи с адвокатом стремительно заканчивается. Мы едва успеваем обсудить основные стратегии моей защиты. Все обвинения по сути своей смешны, но… накапать можно что угодно и на кого угодно. Особенно если у желающего закапать есть достаточный для этого ресурс. Как говорится, начать за здравие, а закончить за упокой. Потому мы заранее стараемся закрыть все возможные слабые места, о которых мог знать Михаил.

От мысли, что через несколько дней я смогу увидеть Назиму, и даже провести с ней сутки, мое давление подскакивает, проясняя голову. Я вспоминаю, что мне так и не передали личные вещи, что было бы неплохо подлечить свои гематомы и поесть, а то мою впечатлительную девочку накроет истерика. Мда… не так я себе представлял нашу свадьбу. Если бы знал, сделал все в Питере. Но… история не терпит сослагательного наклонения.

— Время! — открывая дверь, рявкает конвойный. — У вас минута.

— Можно, — я тяну на себя ещё один листок из блокнота, — хочу кое-что Назиме написать. Доставите?

— Конечно, странный вопрос, — щелкает ручкой Валерий и передаёт ее мне.

Я прикрываю глаза и задерживаю дыхание, максимально пытаясь открыться, чтобы найти слова. Пишу кратко и очень быстро, как сильно люблю ее и ребёнка. Прошу есть и не плакать, обещаю, что скоро все закончится, и мы будем жить спокойно. Ставлю точку, потому что горло начинает подозрительно перехватывать. Не думал о себе, что на столько сентиментальный. Эти сутки здесь без неё и привычных вещей, ощущаются, как целая потерянная жизнь…

— И ещё, — понижая голос, сообщает мне Платон Аркадьевич, — с вами в камере находится очень интересный персонаж Швецов. Статья сто пятая. Сын авторитета, агрессивен, но сейчас находится в тяжелом состоянии с сотрясением мозга. Не ведитесь ни на какие провокации с его стороны, а в случае чего, сразу вызывайте конвой.

— Почему нас не развели в разные камеры? — хмурюсь.

— Потому что выборы, Константин Петрович, — усмехается адвокат. — Одиночки заняты. И Швецову рядом с вами безопаснее, чем одному.

— Понял, — киваю и встаю из-за стола под скрип открывающейся двери переговорной. Протягиваю руку, прощаясь с Валерием и Платоном Аркадьевичем. — Кольца купите, — прошу их.

— Время! — рявкает конвойный. — Тихомиров на выход, лицом к стене.

— Конечно, — обещает мне в спину адвокат, — если невеста даст согласие.

Подхожу к стене, завожу за спину руки, ощущая, как на них защелкиваются наручники, и на мгновение действительно допускаю, что Назима может не захотеть выходить за меня замуж. А ещё страшнее, если будет не хотеть, но пойдёт…

От накатившей безысходности хочется побиться головой о стену и повыть. И уверенность в том, что никакого реального срока мне не грозит, сейчас не спасает. Плохо мне. Все болит. Домой хочется…