Семья Эскалант 2 Искупление

Я не сдержала нервные смешок и, смахнув слезы, замотала головой, не в силах вымолвить ни слова.

- Ты был, чертовски, близок к этому, брат, - сказал Эскалант и Виктор повернулся на звук его голоса.

- Рад видеть тебя, Себастьян! – слабо сказал он.

Тот ухмыльнулся:

- Даже представить себе не можешь, как это взаимно, – он хотел было еще что-то сказать, но в последний момент передумал и встал. – Пойду за доктором.

Когда он вышел, Виктор снова перевел на меня взгляд и тут же нахмурился:

- Что с твоими волосами?

Я машинально подняла к голове руку и почувствовала, как пальцев коснулись коротко остриженные обрубки локонов.

- Сейчас так модно. - Я слега смутилась.

Его лицо смягчила слабая улыбка:

- Тебе идет.

Я слегка рассмеялась:

- Ты не исправимый льстец, любимый. – Слова вылетели машинально, и у нас обоих перехватило дыхание.

- Так, я - любимый? – первым нарушил наше молчаливое переглядывание Виктор.

Я склонилась, слегка коснувшись его губ в поцелуе.

В комнату постучавшись, вошел Себастьян с врачом, и я поспешила подняться на ноги. Нехотя, отпускаю его руку.

Дав обещание вскоре вернуться, я покинула его, чтобы умыться и попить воды. Я вдруг осознала, что со вчерашнего дня я ничего не ела вообще. Как ни странно есть мне и не хотелось, а вот от жажды умирала.

***

-Что у неё с волосами? – серьезно спросил у брата Виктор, когда доктор закончил свой осмотр и опрос о его самочувствие.

Эскалант отошел от окна и залпом осушил стакан с остывшим кофе.

- У меня есть подозрения, - начал он.- Что это была ее плата за твое лекарство.

Эскалант опустился на свежие подушки и еще больше нахмурился:

- Плата? Кому?

Эскалант передернул плечами:

- Думаю, цыганам.

- Что?!

- Своим чудесным исцелением, ты обязан ей. Не буду тебя обманывать, даже я её пытался остановить, решив, что она в конец обезумела от горя.

Виктор сжал простынь в кулак и сухо молвил:

- Рассказывай.

***

Я вошла в свою комнату и, прислонившись спиной к двери, закрыла глаза.

Он жив. Большего облегчения и счастья в моей жизни никогда не было.

Он жив. Ничего более не нужно мне, осознала я. Какой же жестокий был урок! И очень многому он меня научил. Теперь я ясно осознала, как сильно люблю этого человека и что готова ради него на все. Простить? Убить? Умереть? Все что скажешь, любимый!

Моё сердце казалось, стало вдвое больше меня. Оно билось и млело от желания прильнуть к нему. Признаю откровенно: я никогда не буду испытывать такие чувства к Гаспару.

Господи! Да, я никогда не испытаю нечто подобное ни к кому, кроме Виктора! Он - мой любимый всеми рваными частичками моего битого сердца. Лишь он способен его разрывать на самые малюсенькие клочья и исцелить в один миг! Мой единственный…

Гаспар. Бедный Гаспар. Он звонил мне пару раз, пока ехала в такси в тетушкин дом. Я рассказала ему коротко о произошедшем. Чувствовала как его напряжение, голос выдавал его. Мне придется нарушить слово. Я разорву помолвку, как только он вернется. Жестоко? Не честно? Бесчеловечно? Да, но в любви нужно быть эгоистом, иначе невозможно.

В дом, где мы жили, я больше не вернусь. Снова переду к тете. Буду помогать ей с Матиасом, и встречаться с Виктором.

Как же я счастлива!

Я подошла к зеркалу и слегка вздрогнула, увидев там незнакомку – остриженные волосы, впалые щеки без намека на румянец и темнеющие круги под глазами.

- Надо поспать! – сделала вывод я вслух, и утвердительно кивнув своему отражению, повалилась на постель. Даже не думая переодеваться.

Глава 26

Счастливые мы

Я открыла глаза. Где это я? За окном уже стемнело…

Спохватившись, я села в постели и взяла телефон в руки. Семь вечера. Все, я вспомнила.

Сняла, наконец, свое окровавленное платье. Быстро приняла душ. Надев свободные шорты, белую рубашку и короткую вязаную кофту медового цвета, я обратилась к зеркалу, привычно взяв расческу.

Опа! А я-то почти забыла, что расчесывать мне практически нечего. Надо в салон, срочно! Завтра заеду, а пока где же этот платок цыганки? Нет, мне не вспомнить где его оставила. Хорошо, что нынче модные головные уборы! Хоть я их не носила, но где-то они у меня завалялись.

Немного порывшись, я нашла вязаную белую шапку-бини и скрыла под ней свои обрубки.

В больницу я добралась к восьми. Поднявшись лифтом на этаж, где находилась палата Виктора, я осторожно открыла дверь. Мое сердце привычно стало подрыгивать в предвкушении встречи с любимым.

- Давай, родной, еще одну ложечку! – раздался голос Ньевес.

- Ну, мам! – заныл Виктор.

Они повернули ко мне голову, когда я вошла и оба улыбнулись. Я смутилась.

- Латти, - нежно сказал он. – Мама, пусть Латти меня покормит!

Герцогиня засмеялась, качая головой:

- Вот видишь, дорогая, хотела побыть с сыном, вспомнить его детство… а он никак не выпроводит меня.

- Я помешала? Может… спохватилась я.

- Нет-нет, дочка! – ласково сказала Ньевес и приобняла меня, глядя на Виктора. – Такова материнская судьба.

- Мама, что за жалобы? – возмутился Эскалант, но не сдержал слабой улыбки. – Это все больница на тебя влияет

Я заметила, что она была очень уставшей. Наверное, домой, еще не ездила.