Семя Гидры

— Даёт-даёт. И многое даёт, — глаза Ивана загорелись. — Есть у меня одна идея. Надо только не пропустить следующих похорон. Услышите погребальный рог, обязательно дайте знать.

Глава 25

— Это глупая и не реализуемая затея, — негодовал Чакрабати, выслушав предложенный Иваном план.

— …в которой ваша роль — зрительская, — огрызнулся Иван. Не ожидал он такой реакции.

— Причём здесь это? И кстати, недолго я останусь зрителем, если вы устроите здесь войну.

— Бросьте, профессор. Коль суждено нам остаток дней провести на этом острове, так лучше не на голой земле под пальмами, а в доме под черепичной крышей.

— Ваш план значительно приблизит этот ваш конец.

— Это была шутка. А серьёзно, вы сами сказали, что подобное соседство хуже чем с дикарями. Верно? Так. И главное, я уверен, у нелюдей есть связь с большой землёй. Её просто не может не быть. Откуда они знают обо мне? Откуда у них индийские газеты? И как-то это длинноногое и пышногрудое Эммо оказалось в аэропорту Чиннаи? Что там у них? Рация, передатчик, сотовый? Да пусть даже морзянкой, мне бы лишь добраться до их узла связи, и мы спасены.

— Вы спасены, — уточнил профессор.

— В смысле?

— Я не с вами, молодой человек. Думал, вы меня поняли.

— Ну, это как пойдёт, — отмахнулся Иван. — Не хватало оставить вас здесь. Как говориться «Сядем усе».

Чакрабати примирительно промолчал, сделав вид, что не понял последней фразы:

— Допустим, вам удастся этот переход. Хотя я не соображу, каким образом вы вернётесь. По звёздам, что ли?

— А почему бы и нет? — оживился Иван. — Отличная идея. До ближайших похорон есть время?

— Предостаточно, — выдохнул профессор. — Или вы полагаете, они тут мрут как мухи? Может, пройдёт месяц, может два… или больше, и вы передумаете…

— И не надейтесь, — отрезал Иван. — Но ожидание стоит провести с пользой. Приготовиться, изучить здешнее звёздное небо. И вот ещё что. Вы знаете, что такое секстант или астролябия?

— Астрономические приборы, — ответил Чакрабати с видом «что ещё за вопросы?» — Использовались в навигации.

— Браво, профессор. Думаю, вместе мы сможем из подручных средств соорудить нечто похожее на то, чем пользовались наши предки.

— Допустим, первая часть плана выйдет удачно. Но вторая? Это полное безумие, — не сдавался Чакрабати.

— Не соглашусь. За всё время пребывания там, я видел лишь трёх тупых охранников, одного худого очкастого врача-ассистента с немолодой медицинской сестрой, ну и самого Доктора Зло. И конечно дельфино-человека Эммо. И негритянку… но она не в счёт. Были ещё эти… вечно не вовремя появляющиеся мерзкие аквахомо. Но что они предъявят против того, что будет у меня? Это вам не итальянский пневматик. Как говориться: «Против лома нет приёма».

Ивана забавлял этот разговор. Он для себя всё решил, и потуги профессора отговорить были напрасны. Молодой максимализм побеждал стариковскую осторожность.

— Всё равно…верх беспечности, — у Чакрабати не осталось аргументов, и он понуро качал головой.

— И главное, дорогой вы мой профессор, — уже серьёзно произнёс Иван, — не забывайте, в их руках Питер. Что они с ним хотят сделать? Что уже сделали? Вам его не жалко?

— Мне всех жалко, — тихо ответил индус. По его щекам текли слёзы.

Следующие несколько дней прошли в будничной суете.

Иван разрабатывал выздоравливающую ногу. Самостоятельно прикладывал листья к заживающим ранам. Он похудел. Щёки его ввалились, над впалым животом нависали выпирающие рёбра.

Из упругой лозы Чакрабати сплёл ему лапти, а из мягких тянущихся как резина листьев смастерил шорты и панаму от солнца. Теперь они оба были одеты одинаково — тысячелетнее племенное однообразие.

Иван не терял времени. Он приготовил восемь плоских дощечек коры шириной две на две ладони и на четырёх из них выковырял начальные английские буквы по названию сторон света: S — юг; N — север; W — запад; E — восток. Четыре других обозначил двумя буквами: SW — юго-запад, и далее соответственно — юго-восток, северо-запад и северо-восток. Закончив приготовления, он семь бессонных ночей наносил острым камнем на дощечки расположение звёзд, а на очищенной палочке отмечал движение луны. Затем он привязал к подходящей дугообразной ветке две другие так, чтобы вышел треугольник, а посредине приладил бамбуковую трубку со свободным движением по дуге от угла к углу. Получился кое какой, но вполне рабочий астрономический квадрант[17].

Всё это Иван упаковал в большой лопух, плотно обвязал кокосовой пенькой и прикрепил к шлангу на поясе — тому, что нашёл в садовническом сарайчике в Виртуконе — единственной на нём вещи, пережившей падение.

Далее он смастерил полутораметровую полую бамбуковую трубку. Промучился с ней два дня и сломал три заготовки — выковырять сердцевину, то ещё удовольствие. Чакрабати пришёл на помощь. В одно утро онположил перед Иваном идеальный бамбуковый стебель с полностью удалённой сердцевиной.

— Не сумпитан[18], но всё же, — с гордостью сказал профессор, — Калимантанские даяки многому меня научили.