Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света

Обычные учебные сборы в отряде. Начальников застав знакомили с новым оружием, читали лекции по тактике, рассказывали о структуре гитлеровской армии, проводили тактические игры на темы обороны границы заставой в случае вторжения на нашу территорию крупных сил противника. Игра в основном проходила у ящика с рельефом и на картах. Глебову она понравилась: здесь он опять отличился выдумкой, тактической смекалкой, смелостью и оригинальностью решения. Подполковник Грачев его похвалил. Емельян подосадовал, что такие тактические игры носят, в сущности, кабинетный, теоретический характер. "А почему бы не проводить их на местности, как учения, с обозначенным противником? - говорил он своим коллегам. - Людей нет, я понимаю, но, в конце концов, для такой цели можно привлечь бойцов маневренной группы или резервных застав".

На стрельбах Глебов отличался, занимал первое место, а последнее место всегда принадлежало старшему лейтенанту Савинову, оперуполномоченному особого отдела. Наверно, поэтому Савинов питал органическое отвращение к стрельбищу. Само поле с ячейками на огневом рубеже, со щелями и блиндажами для укрытия показчиков мишений напоминало Савинову место порки провинившихся взрослых детей. Действительно, нигде так не проявляется педантизм, как на стрельбище. Выговоры, нотации, ненужные нравоучения, ругань, грубые упреки - все, что создает атмосферу нервотрепки, почему-то чуть ли ни обязательно на стрельбищах. И вдруг - неожиданная удача: из тридцати возможных он выбил двадцать восемь. Необычная весть облетела все стрельбище. Сам Савинов не чувствуя под собой ног переходил от одного командира к другому, хвастался:

- Сейчас-то я понял, где собака зарыта: пистолет должен свободно лежать на вилке большого и указательного пальца. Остальные пальцы вытягиваю параллельно стволу и рукоятку не сжимаю. Ни-ни, даже не касаюсь. А раньше я сжимал всей пятерней.

- И правильно делал, что сжимал, - резко отрубил Глебов. Савинов посмотрел на него оторопело и рот приоткрыл даже. - Ты что, и в бою будешь пистолет держать двумя пальчиками, как барышня пирожное?

Савинов холодно расхохотался, и смешок его брызгал из узеньких щелочек глаз:

- В бою некому будет считать попадания. И не я изобрел такой способ стрельбы - посмотри наставление.

- Брось ты прятаться за наставления. Кстати, ты его плохо читал, - не сдавался Емельян.

Разговор их оборвала команда начальника погранотряда, лично руководившего занятиями:

- По коням!..

Все бросились к лошадям и не успели еще разобрать их, как догнала новая команда:

- Сади-и-ись!

Второпях Емельян никак не мог попасть носком сапога в стремя: высокий гнедой норовистый конь рванулся вперед, стараясь не отстать от остальных. Емельян крепко уцепился за луку седла и повис с левой стороны лошади, безнадежно пытаясь ногами поймать стремя. Конь прибавил шагу и перешел в крупный тяжелый галоп. Емельян понял, что долго ему так не продержаться - седло понемногу начало сползать на него, - и попробовал, лаской остановить лошадь, но и это не помогло. Можно было просто оттолкнуться и упасть на землю. Ну, ушибся б слегка. Но не это страшило Глебова. Упустить лошадь, да еще в присутствии подполковника Грачева, означало оскандалиться на весь отряд, надолго стать объектом едких насмешек. И он решил держаться за седло до последней возможности. Вдруг он увидел, как, отделившись от строя, к нему скакал на серой молодой кобылице оперуполномоченный Савинов. Не успел Глебов сообразить, в чем дело, как сильная рука старшего лейтенанта схватила гнедого под уздцы, конь завертелся, остановился на месте. Глебов только на один миг опустился на землю и тотчас же, поймав ногой стремя, вскочил в седло. На скаку бросил трогательное, от всей души:

- Спасибо!

- Посмотрел бы я на тебя в бою, - насмешливо ответил Савинов, пришпорив серую.

И хотя в словах его Глебов не мог не уловить тонкой, но едкой насмешки, он все-таки подумал о Савинове гораздо лучше, чем тот заслуживал.

На другой день после занятий к Емельяну подошел Савинов, как всегда, с таинственной улыбочкой, подчеркнуто корректный и доверительный.

- Ты куда сейчас направляешься, товарищ Глебов?

- Хочу пойти поужинать, - ответил Емельян и решил воспользоваться подходящим случаем - поговорить с ним о дне рождения Марьяны. - Ты не желаешь компанию составить? Давай пойдем в ресторан "Москва", посидим, поговорим.

- Поговорить с тобой я всегда рад, только место ты предлагаешь не совсем подходящее для разговоров. Послушай, Глебов, - Савинов взял Емельянова за портупею, - поужинаешь немножко позже. А сейчас давай зайдем ко мне на полчасика. Мне нужно с тобой поговорить.

- Какие ж могут быть серьезные разговоры натощак?

- Да полно тебе, Глебов: серьезные разговоры. Я тебя так давно не видел и, представляешь, соскучился.

- Ну что ж, пойдем, - согласился Емельян и на этот вариант. О Марьяне он обязательно должен поговорить, потому что вчера Галя уже второй раз спрашивала: "Ну как, пригласил Савинова? Он будет у нас?"