Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света

Только сейчас, здесь, на севере, я поняла, что такое жизнь. И людей по-настоящему увидела.

Да, я раньше о многом или не знала, или знала понаслышке. Слышала, что есть сушеный лук, сушеная капуста, сушеная свекла, даже сушеная картошка. И думала: как забавно - зачем сушеная? Для разнообразия? Теперь я поняла зачем: свежие овощи здесь деликатес, потому что доставить их сюда не так просто. Надо признаться - невкусно все сушеное, особенно картошка. Но люди привыкают, едят, потому что другой нет.

Человек может привыкнуть ко всему и довольствоваться тем, что есть. Человек все может. Я с интересом, неведомым мне раньше, присматриваюсь к людям, окружающим меня. Я хочу знать, как и почему они оказались здесь, на краю суровой земли, где так трудно жить из-за условий, созданных природой. Может быть, таким образом я хочу взвесить и оценить свой поступок - решение остаться здесь врачом.

Я не умела жить, я хочу поучиться. Учиться никогда не поздно - эту простую мудрость мы любим повторять, но не так охотно и часто следуем ей. Учиться надо не только на собственных и чужих ошибках - их у нас достаточно: учиться надо на положительных примерах. Вот почему я с такой пристальной жадностью смотрю на людей, точно прошу их - научите. Я смотрю на людей внимательно и, сама того не желая, сравниваю их с теми, кого я знала, - чаще всего с тобой, с Маратом и с Зоей.

И удивительно, до чего разные люди - будь то хорошие или плохие. Добро и зло неодинаковы. Я живу среди людей, к счастью, в большинстве своем очень хороших, добрых и сильных. О них я хочу рассказать себе самой.

***

Лида и Захар родились в одной деревне, знали друг друга с самого детства, с тех самых пор, как помнят себя. Вместе учились в школе, вместе пережили тяжелые годы фашистской оккупации. Они были подростками, когда кончилась война. Рано поженились, в двадцать лет Лида стала матерью. Сейчас ей двадцать четыре, Захар двумя годами старше. Я спрашивала Лиду:

- Очень трудно здесь жить?

- Зимой трудно, - отвечала Лида. - Темнота действует на нервы, и спать все время хочется. Темно и темно. И днем темно и ночью темно.

- Так уж и темно: а электричество на что? - сказал Захар. - Вы ее не очень слушайте, Арина Дмитриевна, она наговорит вам разных страхов-ужасов с три короба. Это когда без дела сидишь, тогда и спать хочется, и ночь долгой кажется, и всякая там всячина. А на работе обо всем на свете забываешь. Работа от всех бед человека спасает. Это от безделья всякие глупости в голову лезут, .когда не знаешь, куда себя деть.

- А ты почем знаешь? Ай часто бездельничать приходилось? - спросила Лида.

- Часто не часто, а выпадало. Зимой в колхозе, когда лес не вывозили, что делали? Баклуши били, самогон пили. Словом, я так вам скажу: когда у человека есть любимое дело - ему ни черта не страшно.

- Будто ты рыбаком на свет родился, - поддела его Лида дружески.

- Вот на земле родился, а полюбил море, да еще как полюбил. Вы знаете, Арина Дмитриевна, до чего оно свирепо бывает, когда разгуляется ветрило. Только держись. Вот вы говорите, когда от Завирухи до Оленцов шли, сильно качало, ну, словом, порядком.

- Ой, не говори, вповалку лежали, - подтвердила Лида. - А нешто это шторм был? От силы четыре балла. А вы представьте себе в два раза больше - восемь баллов, когда все, как в колесе, вертится - не поймешь, небо над тобой или море. Тут хотел бы полежать распластавшись, а приходится на ногах стоять и дело делать. Вот тогда себя настоящим человеком чувствуешь, словно сильней тебя никого на свете нет. Вы представляете - случалось так, что двое суток болтались в море попусту - ну, ни одной рыбешки. Уже решили было возвращаться - тем паче что волна разыгралась не на шутку. И тут видим - стая чаек. Ну, значит, неспроста они уцепились - значит, богатую добычу поймали. Мы сразу туда. И не ошиблись - большущий косяк сельди, понимаете, не трески, а сельди. Она не часто сюда подходит. А тут черным-черно. На взлете волны так прямо серебром переливается. Траулер наш, как пустую бочку, во все стороны швыряет, то вверх поднимет, то со всего размаху бросит вниз. Капитан кричит: "Держись, ребята, такой случай нам никак нельзя упустить! Тут уж не до шторма - был бы улов". Ну и поработали мы тогда - никогда в жизни мне ни до того, ни после не приходилось так работать. Все тело стальным сделалось. Я до сих пор удивляюсь, и откуда столько силы враз появилось. Улов был самый большой за последние пять лет. А как работали! Красиво, ух как красиво! Вот бы картину такую нарисовать.

Вот он, оказывается, какой, Захар Плугов, - простой и сильный, с огненными, карими, искрометными глазами, литыми мускулами, горячим беспокойным сердцем.

Однажды я спросила Лиду, что заставило их бросить родной дом и ехать бог знает куда и зачем по своей доброй воле.