Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света

Однажды в конце мая, когда внезапно выдался первый весенний день и побережье закипело тысячеголосым роем возвратившихся с юга птиц, после работы я решила подняться на гору в тундру. Было около девяти часов вечера, солнце висело высоко над дальним берегом, неторопливо приближаясь к морю; светить ему оставалось еще часа два с половиной, а там оно опускалось на часок в море, образуя удивительную по мягкости и обилию красок полярную зорю, и в полночь, чистое, свежее, умытое студеной морской водой, выплывало снова из бушующей бездны, чтобы продолжать свой бесконечный путь над землей.

Мокрая каменная тропа на горе разделилась на две: одна убегала вправо к устью реки Ляды, другая удалялась влево, куда-то в горы с тупыми округлыми вершинами. Именно по этой, по левой тропинке я и решила идти, потому что она мне казалась более сухой, а еще и потому, что на камнях заметно виднелись отпечатки следов, уходивших из поселка в тундру.

На юге и востоке громоздились застывшие облака самых неожиданных очертаний, похожие то на гигантскую арку, образующую вход в пещеру титанов, то на шапку витязя, то на подводную лодку. До чего ж красивые здесь облака! Только ли здесь? А на юге, в Крыму, под Москвой или под Ленинградом разве не такие, разве там другие облака? - спрашивала я себя и не могла ответить: мне было немножко стыдно и неловко - я не помнила, бывают ли облака в Крыму и под Ленинградом, как-то просто не обращала внимания.

Тропа привела меня к озеру, открывшемуся вдруг у самых ног моих. Вернее, это была гигантская каменная чаша, заполненная пресной водой и окантованная зеленой бахромой только что пробившейся травки и сиреневато-фиолетовых кустов еще не распустившейся березы и лозы. Поодаль в сотне метрах от меня с удочкой в руках стоял человек. На какой-то миг мне почудилось, что это Андрей Ясенев. Сердце обрадованно заколотилось. Но это был всего лишь один миг. Потом я узнала Сигеева. И сразу мне стало почему-то неловко. Я видела, как обрадовался он моему внезапному появлению, немножко смутился и даже растерялся.

- Ирина Дмитриевна, какое совпадение, - заговорил он негромко дрожащим голосом. Нет, это был не тот Игнат Ульянович, каким я представляла его - всегда спокойным, ровным, невозмутимым. Этот Сигеев заметно волновался и, должно быть, не мог это скрыть.

Я спросила:

- Какое же совпадение, Игнат Ульянович?

- Да вот все как-то странно получается… - он нарочито сделал паузу, дернул удилище, и в воздухе затрепетала, сверкая серебром, довольно порядочная рыбешка. - Форель. Видали, какая она красавица!

Он снял рыбу с удочки и бросил в небольшую лужицу, где плеснулись, потревоженные, еще около десятка таких же рыб. Я нагнулась над лужей, попробовала поймать скользкую, юркую форель.

- Это и есть та самая, что к царскому столу подавали?

- Она самая. Никогда не пробовали?

- Как-то не приходилось. Игнат Ульянович, а вы все же не закончили мысль насчет совпадения: что странно получается?

Он закрыл рукой глаза, ероша и теребя светлые брови, наморщил лоб, признался не смело, но решительно:

- Я сейчас о вас думал, а вы и появились. Чудно… - и покраснел, как юноша.

Для него это были не просто слова, это было робкое полупризнание, на которое не легко решиться глубоким и цельным натурам. В таком случае лучше не молчать, лучше говорить болтать о чем угодно, только не томить себя открытым, обнажающим душу молчанием. Это понимал и Сигеев, и, должно быть, лучше меня, потому что именно он, а не я, первым поспешил нарушить угрожавшее быть тягостным молчание.

- Вот решил проверить пресные озера насчет рыбы, - начал он, переходя на деловой тон. - Есть рыба, не так много, наверно, но есть. Видите, сколько поймал за каких-нибудь полчаса. Разводить надо, подкармливать, охранять. - Он начал собирать удочки, продолжая говорить: - Вы знаете, Ирина Дмитриевна, какая идея у меня родилась? То, что мы начали сажать березки и рябину на поселке, - это само собой. Но нам нужен парк. Как вы считаете, нужен нам парк культуры и отдыха или не нужен? Чтобы, скажем, в выходной день или в праздник пойти туда погулять, повеселиться, отдохнуть.

- Конечно, нужен, - согласилась я, - только сделать его, наверно, невозможно.

- Верно, у самого поселка, пожалуй, невозможно, потому что сплошные камни и место, открытое северным ветрам. Ну а за поселком в затишке, скажем в долине Ляды?

- Хорошо бы, только ходить далековато.

- А мы морем организуем, на траулерах до устья Ляды, а там рукой подать до березовой рощи.

Мы возвращались с ним вместе. Игнат Ульянович много интересного рассказывал о преображении края, о планах и нуждах колхоза, старался заполнить все паузы, точно опасаясь другого, "личного" разговора. Только когда мы начали спускаться к поселку, а солнце приготовилось нырнуть в спокойное море, я сказала:

- Сегодня я вас было приняла за одного человека. Мне так показалось.

- Это за кого ж, если не секрет?

- За моего доброго старого друга Андрея Ясенева. Знаете его?