Семья и развитие личности. Мать и дитя.

Переходя к более специальным проблемам, следует помнить психиатрический диагноз каждого ребенка, который доверен нашим заботам. Как я уже указывал, такой диагноз можно поставить только после тщательного изучения истории болезни или на основе определенного периода наблюдений. Дело в том, что у ребенка, лишенного семейной жизни, мог быть в младенчестве хороший старт и даже начало полноценной семейной жизни. В таких случаях может сохраняться прочное основание душевного здоровья, так что болезнь, связанная с депривацией, вторична и наложена на это здоровье. С другой стороны, ребенок, который нередко не выглядит очень больным, не имеет такого здорового опыта, который может быть обнаружен и реактивирован в новом окружении; больше того, возможны случаи, когда в младенчестве был острый дефицит заботы и поэтому сами основания душевного здоровья в терминах структуры личности повреждены или отсутствуют. В таких крайних случаях хорошее окружение приходится создавать впервые, и, возможно, оно не окажет никакого воздействия, потому что ребенок нездоров изначально, может быть, еще и с наследственной предрасположенностью к нестабильности или безумию. В самых крайних случаях ребенок безумен, хотя в отношении детей это слово никогда не используется.

Необходимо отдавать себе отчет в существовании этой стороны проблемы, иначе те, кто оценивает результаты наших усилий, будут поражены, обнаружив, что даже при самом чутком отношении бывают неудачи и всегда найдутся дети, которые вырастают безумными или в лучшем случае антиобщественными.

После установления диагноза в терминах присутствия или отсутствия положительных черт в раннем окружении, а также зависимости ребенка от них, делается следующий шаг — обдумывается процедура. Здесь я хочу подчеркнуть (а я пишу это в качестве детского психоаналитика), что формулировка принципов ухода и обращения с депривированными детьми не входит в задачи психотерапии. Психотерапия — это средство, которое, как можно надеяться, постепенно в некоторых случаях усовершенствует то, что уже сделано. Говоря в общем, в настоящее время личная психотерапия не является столь уж практичной. Главная процедура — создание альтернативы семье. То, что может быть в этом смысле сделано для ребенка, можно классифицировать следующим образом.

1. Приемные родители, которые хотят создать ребенку семейную жизнь, какой она была бы у настоящих родителей. Считается, что это идеальное решение, однако тут же следует добавить, что дети, переданные приемным родителям, должны обладать способностью отзываться на хорошее. Практически это означает, что в прошлом таких детей должна существовать хорошая семейная жизнь и они способны на нее отзываться. У приемных родителей такие дети получают возможность вернуть то, что у них когда-то было, но что они потеряли.

2. Далее идут небольшие «дома заботы» — семейные приюты под началом (это не обязательное, но желательное условие) супружеской пары, в которых воспитываются дети разного возраста. Такие маленькие приюты со временем можно группировать, что имеет преимущества и с административной точки зрения, и с точки зрения детей, которые обретают, так сказать, сводных братьев и сестер. Здесь детям тоже предоставляют хорошие возможности, и потому необходимо тех детей, которые не в состоянии этими возможностями воспользоваться, в такие приюты не поселять. Один нестабильный ребенок может испортить работу целой группы. Следует помнить, что работа, в которую вкладывают душу, эмоционально труднее простого «исполнения обязанностей» и воспитатели в случае неудач склонны переходить к более простым, поверхностным методам.

3. В третьей категории группы больше по численности количество детей может достигать восемнадцати человек. У воспитателя сохраняется возможность личного контакта со всеми детьми, но у него должны быть помощники, и руководство этими помощниками — важная часть работы воспитателя или опекуна. Здесь возникает проблема разделения симпатий, и дети получают возможность настраивать одних взрослых против других и даже играть на латентной ревности. Причем в среднем каждому ребенку достается меньше внимания. Но с другой стороны, мы получаем больше возможностей для работы с сильно пострадавшими от депривации детьми. В данном случае отношения менее личные, более «диктаторские», и к каждому ребенку предъявляется меньше требований. В таком доме ребенок меньше нуждается в прошлом здоровом опыте, который можно было бы оживить. В таких приютах ребенка меньше тянет отождествлять себя с домом и семьей, сохраняя личную спонтанность и импульсивность. Возникает промежуточное положение — в большом доме происходит, так сказать, слияние с личностями других детей в группе. Это означает потерю личной идентичности и идентификации с общей семейной обстановкой.