Семья Карновских

— Укрой меня, мне холодно.

Стрекотали цикады в безлюдных горах. Ухнула сова.

— Что ты молчишь, милый? Разве ты не счастлив? — прошептала Лотта.

Егору давно так сильно не хотелось жить. Он не мог говорить от величайшего счастья, которое выпало на его долю.

Сквозь дыры в брезенте смотрели огромные, ясные звезды.

43

Доктор Зигфрид Цербе рассчитывался с Егором Карновским далеко не так щедро, как обещал вначале.

Он совершенно не стремился сделать Егора истинным арийцем, чтобы он мог вернуться в клан Гольбеков, и даже больше не обещал ему такого подарка. Доктор Цербе перестал снабжать Егора деньгами. Теперь он платил только за доставленные сведения, причем мало платил.

Во-первых, таков был его метод: не церемониться с информаторами, особенно с мелкой шушерой. Доктор Цербе знал: агенты секретной службы как падшие женщины. Сбить их с пути трудно, нужно много времени, денег и красивых слов. Зато когда у них уже нет обратной дороги, они опускаются все ниже и стоят все дешевле. Чем строже, жестче и требовательнее их хозяин, тем они покорнее. Доктор Цербе уже не раз успешно применял этот метод, применил он его и к Егору Карновскому. В первый месяц он был с ним ласков, улыбался, обещал всяческие блага, щедрой рукой давал денег. Но медовый месяц миновал, и доктор Цербе стал требователен, суров и скуп.

Во-вторых, доктор Цербе разочаровался в новом агенте, от которого ожидал очень многого, особенно из-за его еврейской крови.

Доктор Цербе всегда был высокого мнения об этой расе, он не любил ее, но восхищался ею. В университете он не связывался с теми, кто хлещет пиво, фехтует на шпагах и гоняется за женщинами, но дружил с еврейскими студентами, среди которых было немало книжных червей и одаренных начинающих литераторов. Позже он отирался в еврейских салонах. Правда, он завидовал представителям этой расы, даже ненавидел их, потому что самые видные из них не ценили его стихов и драм. Но, несмотря на ненависть, не переставал удивляться еврейским талантам, амбициям и энергии. Чем сильнее он завидовал и ненавидел, тем выше становилось его мнение. Со временем он стал переоценивать их силы и способности, как верят в сверхъестественную силу колдуна. Образованный человек, доктор Цербе, однако, был не чужд суеверий и скрытых страхов. Недаром он рос в семье сельского пастора. Страх перед черноглазыми и черноволосыми сыновьями Израиля сохранился в нем с детских лет. Убежденный эллинист, доктор Цербе считал мыслителями и философами только древних греков, а в древних евреях видел лишь пророков и проповедников, которые ничего не привнесли в мир чистого разума. Однако и душе он побаивался этих людей, ведь это они, а не греки заразили своей религией все народы, зажгли их жарким учением пустыни. В каждом еврее он видел наследника патриархов и потомка пророков, вечного странника Агасфера, который несет в дорожной суме древнее еврейское знание и обман, золото и предсказания, магическую силу, захваченную в Египте, и житейскую мудрость, накопленную многими поколениями. Вращаясь среди современных евреев, которые ничуть не походили на праотцев и даже стремились стать стопроцентными немцами, доктор Цербе все равно видел в каждом из них потомка древних иудеев. Доктор Цербе видел его в любом профессоре и банкире, театральном директоре и актере, даже в сатирике докторе Клейне и крещеном издателе Рудольфе Мозере, образце европейского человека. Чем больше доктор Цербе воевал с евреями, тем сильнее становились его восхищение, боязнь и… тоска. Ему нравились эти сыновья Востока. Несмотря на страх, его тянуло к ним.

Поэтому он и вцепился с такой силой в хилого еврейского паренька, приславшего ему столь откровенную исповедь. Доктор Цербе полагал, что умеет читать между строк. У него была привычка по-своему истолковывать чужие мысли, читал ли он книгу, древнюю рукопись или обычное письмо. Письму Йоахима Георга Гольбека он тоже предал собственный смысл. Ему хватило того, что в человеке была еврейская кровь.

Доктор Цербе знал, что эти люди во все времена честно трудились на своего хозяина. Будь это бородатый Ицик в длиннополом кафтане на службе у помещика, или бритый Мориц во фраке, коммерции советник при дворе императора, или даже выкрестившийся театральный директор, адвокат или агент, они всегда вносили энергию и инициативу во все, за что брались. И самыми деятельными были те, кто предал своих братьев. Вот почему доктору Цербе так хотелось иметь на службе еврея.

Он возлагал на Егора Карновского очень большие надежды, и таким же большим оказалось разочарование.

Егор Карновский совершенно не проявлял инициативы на службе. Он был всего лишь солдатом, как его дядя Гуго, он только выполнял приказы. Но доктору Цербе нужен был человек, способный на выдумки, послушных солдат ему и так хватало.

— Нет, мальчик, — сказал он ледяным тоном, — я ожидал от тебя большего.

Егор Карновский не понял, почему доброе лицо господина доктора стало холодным и неподвижным.

— Но ведь герр доктор всегда был мной доволен! — удивился он. — Герр доктор меня хвалил!