Семя Хаоса II. Мать Милосердия

– Вижу, моя откровенность плохо на Вас повлияла. Теперь Вы боитесь меня. Это весьма прискорбно. Мне нравилось беседовать с Вами, а страх убьет любую, даже самую лучшую беседу. Поэтому обозначу еще раз, то, что когда-то я имел… хм, больший вес, ничего не значит в данный момент. Я не связан с Семенем Хаоса и не собираюсь с ним связываться больше никогда. Что же касается моих планов относительно Вас – я не соврал ни слова. Мне и правда очень пригодились бы Ваша поддержка и Ваш авторитет в научных кругах. Сейчас, пожалуй, даже больше, чем ранее.

Асциена нахмурилась:

– Почему? Что изменилось?

Амадеус прокашлялся и произнес с драматичной ноткой в голосе:

– Я ошибся. К сожалению. Северяне неведомым образом уничтожили даже не один, а целых два легиона. Так что мой план и так выполняется самым печальным образом. Император с моей подсказки уже направил рескрипт боевым орденам магов с призывом спасти государство от орд северных варваров. Более того, Кинетики уже ответили нам, согласившись отправить к легиону «Преторий» более половины своих магов. Эта ситуация одновременно и ужасная, и интригующая.

От этих слов у Асциены по спине забегали мурашки. В двух легионах тридцать тысяч человек, и она не видела в их смерти ничего интригующего.

– Таким образом, Империя более не заинтересована в конфликте с Союзом торговых городов и Областью Одина. С Союзом договор и так крепок. А вот с Областью я поторопился, инициировав публикацию для широкой общественности нескольких работ нашей обожаемой Миллы. Конечно, они не идут ни в какое сравнение с Вашими, ни по проработке материала, ни по… – Амадеус пожевал губы, подыскивая слова, – степени компрометации нашего общества магов и священников Одина.

Асциена задержала дыхание. Выходит, от нее больше не требуется предательства по отношению к Совету? Может быть, граф даже согласится отпустить ее, если она пообещает достаточно убедительно сохранить его тайны? Собственно говоря, она и не собиралась их выдавать кому-либо. Уж очень опасно. И больше она опасалась даже не мести бога, пусть и не связанного на данный момент с Семенем Хаоса, а того, что ее посчитают сумасшедшей. Тем временем Амадеус продолжал свой монолог.

– Маги решили, что их пытаюсь дискредитировать не я, а Совет священников. Это мне даже на руку, они будут меньше общаться друг с другом, но внимательно следить за ситуацией. А вот в Области часть произведений вызвала негативную реакцию. Я слышал, Совет даже объявил сбор наемников.

– Какие именно работы опубликовала Милла? – спросила Асциена.

– Базовые. Теперь все знают, что Великие боги лично возглавили мятеж против Одина и убили его.

– Вы возглавили, – не выдержала историк.

Глаза графа де Фарниса на мгновение немного потемнели. Потом он слегка вздохнул.

– Вы правы. Я был молод, глуп, и, поверьте, сейчас сожалею о тех решениях. О некоторых из них. Вы можете отнестись к этому скептически, но я признаю свои ошибки. Тогда я думал больше о своей личной власти, а не об Империи. Но после прорыва Ничто, после первых лет тщетных попыток удержать Империю от развала, после смерти Одина и разрушения столицы все изменилось. Я изменился! – По ходу речи он все больше распалялся. Сменились жесты. С удивлением Асциена поняла, что эти эмоции подлинные. Граф молчал о своем прошлом и не поднимал связанных с ним тем, потому что раскаивался. – И если Вы считаете меня безжалостным, то Вы никогда не смотрели в глаза Корал.

Амадеус замолчал, его дыхание не было тяжелым, но все же сбилось.

– Извините, – тихо сказала Асциена.

Де Фарнис поднял руку.

– Я понимаю Ваш интерес. Ведь Вас тянет к истории, как котенка к теплому молоку. Вот только вряд ли я смогу удовлетворить Ваше любопытство. Вернувшись, я понял, что многие мои воспоминания тусклы или вообще отсутствуют. Я читал многие хроники за эти пять лет, искал самые редкие еще и потому, что хотел восстановить свою память.

Граф замолчал.

– Возвращаясь к нашей общей знакомой, второй пласт документов касался причин, почему боги… почему мы вообще ополчились на Одина. Разумеется, приведена точка зрения Корал.

Асциена закусила губу.

– То, что Владыка, Один Несущий Свет, был безумен?

Альмерин поморщился еще раз. Глотнул вина из серебряного кубка.

– Асциена, он и правда был безумен. То, что теперь, побыв божеством, я отчасти понимаю его безумие и, после разрушения Капитула, разделяю его страхи перед распространением Семени Хаоса, не отменяет того факта, что Один терял связь с реальностью. Не знаю, какие у него были настоящие цели. Не уверен, что даже Корал или Нургрим знали их. Но ближе к концу все становилось только хуже. Вам будет сложно представить тот мир.

Глаза графа затуманились.