Семья Хомячковых

– Да в общем нет, но не рекомендуется, – Затем махнул рукой и скрылся в кабинете. Хомячков в очередной раз был отпущен на свободу. Взбодренный таким поворотом дела, но совершенно сбитый с толку действиями всех правоохранительных органов этой страны, Хома почувствовал голод. Зайдя в ближайшее кафе, он присел за столик, и заказал чего–нибудь национального и стакан сока. Не успел официант умчаться за едой как к нему подошли двое молодых людей.

– Слышь дядя. Пересядь куда–нибудь.

– Зачем? – Удивился Хомячков.

– Мы здесь хотим сидеть.

– А чем вас не устраивают другие столики?

– Да ты как с нами разговариваешь?! – Вскричал молчавший до этого второй парень. – Ты что не знаешь кто мы такие?!

– Простите незнаю.

– Да мы тебя сейчас в «опорку», на пятнадцать суток. Там тебе быстро разъяснят кто перед тобой стоит!

– Полицейские что ли? – удивился своей догадке Хома.

– Это где–то там полицейские, а мы – милиционеры. – Гордо поправили они его. – Так что вскочил, по–быстрому, и метнулся от сюда пока не посадили.

– Я подданный другого государства. – попытался остудить их пыл Хомячков.

– А нам без разницы. Здесь мы хозяева, и мы решаем кто законопослушный гражданин, а кто преступник, и плевать на твоё гражданство. Ну. Считаю до одного. Раз.

Хоме ничего не оставалось делать как взять медведя за лапу, и уйти из кафе. В третий раз за день оказаться в отделении ему совершенно не улыбалось. Побродив еще немного по городу, и кое как подкрепившись мороженым и двумя пирожками Хомячков вернулся в гостиницу. Там его поджидал еще один сюрприз.

– Ваш номер занят. – холодно встретила его все та же администратор.

– Знаю. Он занят мной. – Кивнул Хома.

– Мы поселили туда другого постояльца. – невозмутимо продолжила женщина.

– То есть как другого? – Возмутился Хомячков. – Этот номер забронирован мной на два дня.

– Совершенно верно. Только поселиться Вы должны были вчера.

– Как вчера?

– А вот так. Вы на число смотрели?

Хомячков взглянул на протянутый листок.

– 19 июля. – прочитал он.

– Правильно. А сегодня двадцатое. Так что собирайте вещи, и до свидания.

Через десять минут Хома уже спускался по лестнице. «Всего доброго». – Попрощался он. В ответ администратор, не оборачиваясь, помахала ему рукой. В ближайшем сквере Хомячков присел на скамейку, немного подумал, глядя на хитрую медвежью мордочку, затем встряхнулся, и поспешил к автобусу, идущему на вокзал.

– Ты уже вернулся – удивленно воскликнула Фаня, отрываясь от сериала. – Что–то случилось?

– Нет. Все в порядке. Это тебе. – Он протянул жене плюшевую игрушку.

– Ой какая прелесть! – воскликнула Фаня, и от полноты чувств прижала обоих к своей груди.

Едва дождавшись мужа из душа, она тут же засыпала его вопросами: – Рассказывай, как съездил, почему так быстро вернулся?

– Город красивый, люди хорошие, но …. – Он многозначительно покачал головой, затем подумал, и добавил. – Живут там конечно лучше чем в Эфиопии, и пирожки у них вкусные.

Хомячков в поликлинике

Выйдя из подъезда, Хомячков нырнул в лужу по самые щиколотки.

– А теперь водные процедуры, – пробурчал он и поплыл к берегу.

Вылив воду из туфель и выкрутив, не снимая носки, Хома все же отправился на работу. К концу дня это нечаянное закаливание дало о себе знать. Его организм в спешном порядке избавляется от лишней жидкости через почти все имеющиеся отверстия, глаза и нос стали приятного кумачового цвета и при этом Хома издавал громкие, резкие звуки, причем не только ртом.

– Где ты успел подцепить эту простуду? – вздохнула Фаня и принялась пеленать мужа ватным одеялом.

– На остановке познакомились, – испуганно пропищал Хомячков и покраснел еще больше. «Как она узнала про Настю?» – удивленно подумал он, давясь таблетками.

– Ну, конечно же, не в кабинете тебя из графина поливали, – ответила жена, пытаясь вытащить градусник оттуда, где температуру меряют младенцам и животным. Посмотрела на шкалу и вынесла приговор. – Завтра с утра в поликлинику!

Добравшись до медучреждения, Хомячков огляделся. Здесь он не был с ранней юности, но за это время ничего не изменилось. Та же облупившаяся краска, те же полурассыпавшиеся ступеньки, те же белые занавески. «Может, и врачи остались прежние? – подумал он. – Вот будет интересно, если меня примет все та же Аврора Степановна. Ей уже тогда было лет 60».

Хома вошел в поликлинику и, разбрасывая микробы, как сеятель зерно, направился к окошку регистратуры.

– Мне бы к врачу зарегистрироваться, – сказал он.

– Вам к какому?

– Желательно к женщине.

– Я спрашиваю, вам к хирургу, окулисту, дантисту или ухо, горло, носу?

– Наверное, к последнему. У меня из горла и носа так льет, что даже уши закладывает. Ап–чхи!

– Мужчина! Не чихайте на медработника! Вам к терапевту. Фамилия, имя, адрес?

– Откуда я знаю фамилию вашего терапевта и где он живет. Вы хотите, чтобы я угадал?

– Я спрашиваю, как ваша фамилия и где вы живете!

– Извините, это поликлиника для глухонемых? – невозмутимо спросил Хомячков.

– Нет!!!

– А чего же вы так орете?

– Где ваша фамилия и как вы живете? – выдохнула позеленевшая медсестра и схватилась за сердце.