Семья мадам Тюссо

— И все-таки я не понимаю такого благородного поступка, хоть убей. Зачем ему подарок в лице Елены Максимовны?

— Я думаю, он Жанне помочь решил. Он любил ее в детстве, все время возился с ней. И она была к нему привязана. Наверное, это его как-то согревало потом. Когда он… Ну, не важно, в общем.

— Слушай, а я вспомнила… — вдруг отшатнулась Ольга, распахнув глаза, — вспомнила, вспомнила! Давно это было… Кажется, день рождения Елены Максимовны отмечали… Не знаю, почему она тогда со мной разоткровенничалась, как невестка я всегда была не в чести… В общем, она призналась, что всегда любила тебя больше, чем Жанну.

— Да, я это знаю. Так и есть. Но мне от этого вовсе не легче жилось.

— Она еще сказала так странно… Я уж не помню сейчас… Вроде того, что Жанна — это твоя жертва.

— Жанна — моя жертва? Да ну… Ты что-то путаешь…

— Нет, точно, так и сказала! Жанна — твоя жертва! Она ее мучила потому, что назначила виноватой в твоих неудачах! Так и сказала — кто-то же должен быть виноватым, что из Юлика ничего не вышло.

— Оль… Не добивай меня, а? Мне и без того хреново.

— Ладно, не буду. Тем более теперь я не участвую в твоей жизни. Да и раньше не особо участвовала. Странная вы семья, хотя с виду все чинно и благородно было. Но, наверное, у многих так. На людях все хорошо, а внутрь заглянешь и ужаснешься — ой, мама дорогая! И как бедный Марк будет с этим чудовищем Еленой Максимовной жить?

— Не знаю. Он сам так захотел. Хотя Жанна рассказывала, что мама в его присутствии совсем другая… Тихая и задумчивая…

— Ты что, с мамой так и не простился?

— Почему?.. Забежал на минуту, когда Марка не было. Видел его жену. Симпатичная такая, в глазах счастливые искорки.

— Да, мне бы хоть одну такую искорку. А то один пепел остался.

— Оля, обед готов? Подойди ко мне, включи телевизор! И пыль протереть надо, в доме ужасно пыльно! Или ты опять без дела сидишь, бессовестная? — снова заверещала из-за перегородки теща, и Ольга закинула голову назад, простонала утробно:

— Когда это кончится, а? Ну когда?.. Прости меня, господи, грешную и бессовестную дочь.

Потом вздохнула, проговорила устало:

— Ладно, иди… Не поминай лихом. Прости, если обидела чем.

— Что ты, Оль?.. Ничем ты меня не обидела. Это ты меня прости, что был при тебе всего лишь тенью. Но на большее я не способен. Спасибо тебе за все.

Он поднялся из-за стола, чуть не сбив локтем чайную чашку. Глянул на Ольгу с улыбкой, даже сделал попытку подмигнуть:

— Все, я ушел. Не провожай, я дверь захлопну. Ключи на тумбочке в прихожей оставлю. Все.

* * *

За окном что-то бабахнуло, потом еще раз, еще. Не выпуская из рук чашки с чаем, Жанна встала из-за стола, выглянула на улицу, полюбовалась на раскрытый цветок фейерверка в темном небе. Жиденький получился цветок, не ахти. Странно, с какой радости приспичило кому-то фейерверки пускать?

Ах, да! Вспомнила! Сегодня же праздник — День святого Валентина. Вот еще один выстрел… Бах — и снова фейерверк. Этот ничего получился, можно зачесть в проявление чьей-то влюбленной радости.

Вообще, странный этот февральский праздник, неконкретный какой-то. И показушный немного. Смотрите, мол, как мы свою влюбленность празднуем, фейерверки в небо пускаем. У нас есть влюбленность, у вас нет. Смотрите из окон, завидуйте. И не важно, что влюбленность завтра пройдет, зато праздник сегодня есть. Ура празднику!

Цветы в небе погасли, новые больше не вспыхивали. Жанна стояла в ожидании, смотрела в темное небо. Почему-то хотелось, чтобы еще… А что, пусть люди радуются. Пусть хотя бы недолго, как в песне — есть только миг, за него и держись. Если умеют радоваться, почему бы и нет?

Стояла долго, не дождалась. Все, что ли, закончился Валентинов день? Хорошенького помаленьку? А дальше что? Неуютный февраль продолжается? Ветер мотает перед глазами стылые ветки тополя, свет фонаря падает в темноту яичным желтком? И совсем не похоже, что через две недели — весна… Да будет ли она вообще?

Жанна вздохнула, отошла от окна. Допила одним глотком чай, сполоснула под краном чашку, бросила в мойку несколько крупных картофелин. Жареная картошка на ужин — что может быть вкуснее, вреднее и проще? И с маринованным огурцом вприкуску, для еще большей вредности, назло уставшему от зимы организму…

Хлопнула дверь в прихожей — Юлик пришел. Крикнула ему из кухни весело:

— Ты от голода не умираешь? Через двадцать минут ужинать будем!

Юлик зашел, потирая ладони, пробурчал тихо, будто пожаловался:

— Холодно сегодня… Целый день мерзну, как волчий хвост.

— А ты чего так поздно? На работе задержали?

— Нет, я к Ольге заходил, продукты принес. Ей даже в магазин сбегать некогда.

— Что, мама совсем плоха?

— Да, почти не спит, все время требует что-то, кричит, сердится. Соседи жаловаться приходили, мол, спать невозможно. Стены в доме тонкие, слышно все. А чего жаловаться, спрашивается? Что Ольга может сделать, если никакое успокоительное не действует?

— Может, ты зря от нее ушел, Юлик? Помог бы сейчас. В такие моменты уже не считается, кто кого разлюбил и каким образом это произошло. Потом бы разобрались.