Семья напрокат, или Младенец по завещанию

Я благодарно ему закивала и почти расслабилась в его руках, когда Соколов, приобняв меня, повел на выход. Но мы опять наткнулись на Ксению и Марка, прошли мимо их столика. И я совершенно случайно обратила внимание на ладонь мужчины, он быстрыми движениями водил подушечкой большого пальца по остальным, и мне опять показалось, что подобный жест я уже однажды у кого-то видела…



Глава 24

Ласка

— Ты хорошо знакома с этой девочкой? — поинтересовался у меня Мир, когда мы поднимались в лифте домой.

— Нет, просто клиентка. Так получилось, что у моего любимого найл-мастера дома ЧП случилось и я ее замещала, так и познакомилась с Ксенией. — Я пожала плечами. — Она показалась мне такой наивной и светлой. Думала, что у нее…

— Богатые родители, — усмехнулся Мир, и мне стало как-то не по себе. Ведь он был ненамного старше меня, значит, и с той же Ксенией у него была разница лет в десять, не больше, а он ее девочкой называл, словно сам старик, и вот на этих самых размышлениях мой мозг встал. Конкретно так завис.

Лифт остановился, Соколовский поднес ключ-карту к датчику, затем вышел, а я же продолжила стоять на месте.

— Слава, ты идешь? — Мир нахмурился, и я, выйдя из транса, шагнула в квартиру.

— Сколько тебе лет? — выпалила и, не дав ему ответить, продолжила: — Кто ты по знаку зодиака? Что… — в голове в один момент возникло столько простых, казалось бы, вопросов, что я не знала, за какие из них взяться.

— Иди сюда. — Мужчина притянул меня к себе и нежно поцеловал. — Давай сейчас в душ, а потом в кровать пораньше. И там как раз и поговорим об этом.

В его предложении не было ни намека на пошлость, и я как завороженная последовала исполнять его указания. А потом мы долго-долго разговаривали — ни о чем и обо всем. Мир бегло рассказал о своем детстве, где и как он потом учился, про свою первую работу, про любовь писать от руки и нежелание делиться с кем-то личным пространством.

Я, в свою очередь, тоже не осталась в долгу и рассказала о себе первое, что пришло в голову: об отце, о Марине, о братьях. Когда, сама не заметив, дошла до случившегося шесть лет назад, Соколовский не дал мне замолчать и погрузиться в себя.

— Ты до сих пор ходишь к психологу? — тихо, словно опасаясь спугнуть, спросил он меня, поглаживая при этом мою ладонь.

Я кивнула и прикусила губу.

— Слав, ты же меня не боишься? — Я замотала головой, но в глаза ему смотреть перестала. Я понимала, что нужно быть с ним откровенной, знала, что это будет правильно, но не представляла, как на это решиться. — А кого боишься? Ярика или вообще всех мужчин?

— Не знаю, — честно ответила, — я так и не поняла.

— А чего боишься?

— Что значит чего? — Я все же подняла взгляд на Соколова, он смотрел цепко и серьезно, будто не задавал глупых вопросов.

— Если мы вспомним тот случай на кухне…

— Мир…

— Ласка, я не буду тебя с этим донимать, — шепнул он, — но мне все же очень важно понять. Ведь тебе же было хорошо? — Я кивнула, завороженно смотря в его темные глаза, которые практически слились с расширившимся зрачком. — А когда-нибудь до этого с кем-нибудь было хорошо?

— Нет, я не…

— Не пробовала, — кивнул он и тут же опять прижал меня к стенке своим вопросом: — Почему? У тебя же нет отвращения ко мне, я просто поторопился, но знай я заранее, все могло бы быть по-другому. Почему ты никого к себе не пожелала подпускать? Это же в голове у тебя, Слава.

— Не надо думать, что ты самый умный, — мотнула головой и попыталась отстраниться, но Мир лишь крепче сжал пальцы на моем запястье и потянул меня обратно к себе, при этом оставляя между нами расстояние, незначительное, но достаточное для того, чтобы свободно дышать. — Думаешь, что появился, как принц на белом коне, и сразу все разрулишь? — усмехнулась.

— Я был бы рад, если бы все было так просто. Но для начала мне нужно понять, чего именно ты боишься. Ты говорила тогда что-то про силу.

Я все же вырвала руку из его захвата и закрыла лицо ладонями.

Он был близко. Я боялась больше всего насилия, даже не сексуального, а физического. Я боялась…

— Смерти. Я боюсь больше всего крови и того, что кто-то может умереть на моих глазах. Я боюсь насилия. Любого. Потому что человек не вправе чинить вред другому. Такие вещи не должны быть в нашей власти.

— Ты сейчас так об убийцах, — в голосе мужчины послышалась насмешка, и я поспешила убедиться в своих домыслах. Убрала от лица ладони. Мир не улыбался, но все же смотрел на меня странно… словно я была какой-то блаженной.

— Ты до сих пор винишь Яра, — кивнул он. — А как бы ты сама поступила с теми уродами? Не захотела бы отомстить им или что-то отрезать?