Семья напрокат

– Никаких мужских вещей в квартире нет! Только твои и Никитоса! Значит, нет у тебя никакого романа с боссом! Нет никакого Максима Дмитриевича!

Беляев начинает приближаться ко мне, покачивая на указательном пальце мой новенький бюстгальтер.

– Что скажешь, детка?

Меня всю передёргивает.

– Не смей называть меня детка!

– А что так? Раньше тебе нравилось, когда я тебя так называл, и даже очень. Прям текла вся!

Игорь подходит ко мне почти вплотную, и я прижимаю к себе Никитку – как бы защищаясь им, ставя между собой и мужчиной.

Его грязная фразочка больно резанула слух, а сердце учащённо забилось. Он прав, чёрт возьми. Ещё полгода назад я бы уже срывала с него одежду, и мечтала о страстном, необузданном сексе. Но сейчас, в моей душе – словно выжженная пустыня. Всё как-то голо и незащищенно.

– Положи ребёнка, не будь дурой!

Дура. О, это излюбленно обращение Игоря ко мне. Я всегда была для него дурой – когда меня обсчитывали в магазине, когда я покупала дорогое платье, и даже когда забеременела.

Хотел ли Беляев ребёнка? Я не уверена. Он хотел просто кончать в меня, когда ему заблагорассудится, а о средствах контрацепции я должна была позаботиться сама.

Хотела ли я ребёнка? Определённо – да. Потому что это был любимый мужчина. Самый любимый, не смотря ни на что.

Вот поэтому и дура. Согласна. Но больше он не посмеет так меня называть!

– Заткнись и проваливай!

Я смотрю прямо в глаза Игорю и холодею – в них просыпается что-то грозное, животное, страшное. Я не могу подвергнуть сынишку опасности. Отступаю на шаг назад, и сажаю мальчика в манеж. Тут он в безопасности.

– Что ты сказала?

Мужчина наступает на меня, шумно дыша.

– Уходи! Я не желаю тебя видеть! Ни мне, ни Никите ты абсолютно не нужен! Проваливай!

Я это сказала? Господи, и откуда, только взяла силы?

Игорь останавливается, и задумчиво пожёвывает губу, испепеляя меня взглядом своих серых глаз.

– А ты изменилась. Стала другой. Более уверенной в себе, самодостаточной, дерзкой. Это меня заводит.

У меня замирает сердце. Что он хочет этим сказать?

А Беляев растягивает губы в ухмылке и прищуривается:

– Это мне нравится. Давай поиграем, детка!

Опять это ненавистное слово!

– Я для тебя больше не детка. Я – Маргарита Денисовна, и точка. Никитка тебе не сын, пока ты не зарегистрировал его на себя и не стал платить алименты. А, знаешь что? Не нужно мне от тебя ни отцовство, ни алименты. Просто исчезни из нашей жизни!

– Ты определённо стала решительной. Уже не та наивная дурочка, и уж точно не детка. Ты права, тебе нужно имя посолиднее.

Что, я не ослышалась? Что он этим хочет сказать?

А Игорь продолжает наступление на меня, и хватает меня за руки. Больно.

– Отпусти!

– Ну, уж нет. Я уже хочу тебя, Марго. Теперь буду называть тебя только так. Как мне нравится, когда ты такая дерзкая, неприступная, резкая! Как я хочу тебя!

У меня внутри всё переворачивается от омерзения, которое я испытываю к отцу своего ребёнка. Я пытаюсь вырваться из его цепких рук, но у меня ничего не выходит – Игорь крепко сжимает меня за запястья, и припадает влажными губами к моей шее.

Как будто электрический разряд проносится мо моему телу, и я яростно начинаю сопротивляться. Не хватало ещё, чтобы этот мерзавец изнасиловал меня на глазах у сына!

– Ты же говорил, что у меня ни рожи, ни кожи, ни сексуальности! А теперь вдруг заявляешь, что хочешь меня? Ну, уж нет, убери свои грязные лапы!

Я стискиваю зубы, и высвобождаю одну руку из цепких лап Беляева. На моём тонком запястье остался красный отпечаток пальцев – значит, завтра, сто процентов, будет синяк.

– Иди сюда!

Мужчина пытается перехватить мою руку, но у меня словно проснулось второе дыхание. Меня захлёстывает ярость, я размахиваюсь и сильно шлёпаю бывшего любовника по щеке.

Ого, я смогла! Я дала оплеуху!

Глаза Игоря расширяются, и я вижу, как он напряжён – на шее начинает пульсировать венка.

– Я не понял, ты чего такая смелая стала? На курсы самообороны записалась, что ли?

Он опускает руки, и, не мигая, смотрит на меня изучающее, очень настороженно. Ага, он меня опасается!

– Были бы у меня ногти, я бы сейчас тебе всю рожу расцарапала!

Беляев криво ухмыляется:

– Значит, сегодня мне ничего не грозит? Чудесно!

– Убирайся!

Протискиваясь между мужчиной и манежем с сыном, я спешу в прихожую. Очень надеюсь, что всё закончилось, и Игорь больше не станет пытаться взять меня силой.

Толкаю дверь наружу:

– Уходи! Я не желаю тебя больше видеть!

Мужчина подходит ко мне вплотную и выставляет вперёд руку. Затем наклоняется в бок, и прикрывает входную дверь:

– Не думай, что тебе так легко удалось от меня отделаться! Я ещё вернусь, и ты обязательно будешь моей, не сомневайся!

По моему телу проносится волна дрожи от этого шипящего, угрожающего голоса. Коленки начинают трястись, а внутри всё переворачивается – неужели, он, наконец-то, уйдёт?

Тут входная дверь распахивается, и на пороге возникает подтянутая широкоплечая фигура хоккеиста. У Игоря вытягивается лицо, и он, нахмурив брови, спрашивает:

– Мужик, ты кто?

У меня как будто камень с души свалился!