Семья навеки

— Простите меня, — сказал Зак. Он знал за собой много недостатков, но бесчувственным ослом не был никогда. Что же касается его сестры, то она никогда не порекомендовала бы это место, если бы у Моники не было туго с деньгами. — Ваш муж без работы?

Ей не хотелось отвечать. Зак мог поклясться, что ее ноздри раздулись от гнева. Руки, лежавшие на коленях, были сжаты в кулаки.

— У меня, — наконец выговорила она хриплым голосом, в котором слышалось волнение, — нет мужа, и на этом точка.

— Понимаю.

Зак въехал во двор мимо неоновой вывески, часть букв которой перегорела. От бессилия он скрежетал зубами. Ему показалось, что есть сотни вещей, о которых ему хочется спросить эту женщину, но он знал, что она не захочет отвечать.

— Какой номер?

— Двенадцатый.

Моника восседала гордо и величественно, как королева. Достоинство. Она цеплялась за него, как утопающий — за соломинку.

Незнакомец, хотя и был насмешливым и докучливо властным, излучал доброту и надежность. Монике хотелось свернуться калачиком в его объятиях, интуитивно она понимала, что с ним была бы в безопасности. Вот почему, когда он выключил двигатель и повернулся к ней, она не смогла тотчас уйти.

— Спасибо, что подвезли.

— Не стоит благодарности.

Она нащупала ручку, но никак не могла с ней справиться. В тот момент, когда Зак наклонился к ней, чтобы помочь, ее охватила безумная паника. Она почувствовала его дыхание на своем лице и замерла, когда их плечи соприкоснулись, а его рука потянулась вперед, мимо нее. Зак широко распахнул дверцу и убрал руку.

— Спокойной ночи, — произнес он. Голос его сейчас был невыразительным, а выражение лица — жестким. Стало ясно, что он заметил ее реакцию.

Моника стояла под дождем. Их взгляды были все еще прикованы друг к другу. Чувствуя нелепость своего поведения, Моника, казалось, хотела что-то объяснить. Но в конце концов лишь сказала:

— Прощайте, мистер Робинсон.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Зак посмотрел на часы. 11.30. Пора позвонить, справиться о погодных условиях.

Телефон был в двух шагах. Как он и подозревал, приближался циклон. Но ему сказали, что его «сессна» опередит циклон и с перелетом на Кадьяк проблем не будет.

Другое дело — паром. В такой шторм пролив может быть очень опасен. Он лениво наблюдал за несколькими пассажирами, прилетевшими из Анкориджа, которые друг за другом проходили к терминалу. Одна старушка показалась ему знакомой.

— По-моему, это миссис Романова, — сказала Ада, его старая домоправительница.

Зак не ответил. Все его внимание было поглощено другой женщиной — блондинкой с длинными ногами. Уже тридцать с лишним часов Зак находился в состоянии тягостного беспокойства. И только сейчас понял, что по вине этой молодой особы. На руках у нее сидела тепло укутанная маленькая девочка.

— Моника! — Он и подумать не успел, как уже громко выкрикнул ее имя и большими шагами направился к ней.

Несмотря на бледность и растерянность, молодая женщина была очень привлекательна. И то же, что заставило Зака так упорно преследовать ее в пятницу вечером, сейчас побудило его спросить:

— Что вы делаете здесь, в Хомере?

Это был не очень удачный вопрос. Он удивился, что она вообще ответила:

— Мы делаем здесь пересадку на паром, направляющийся на Кадьяк.

— Вы шутите! В такую погоду?

— Когда мы брали билеты, погода была отличная.

Девочка у нее на руках взглянула на Зака и быстро спрятала свое личико, уткнувшись в мамину шею.

— Ваша? — спросил Зак.

— Моя. — Она крепко обняла ребенка, словно защищая его. Зак размышлял, почему он никак не оставит ее в покое. Он чувствовал, что и Моника желает того же, особенно когда она сказала: — Боюсь, вы ее напугали.

— Простите, — холодно сказал он и отвернулся. Да, его лицо, возможно, не слишком красиво, но никогда прежде оно не пугало ни одного ребенка.

Позади него стояла жена Пита Романова, известного на Кадьяке рыболова.

— Здравствуйте, Карла, — приветствовал ее Зак.

— Здравствуйте, Зак, — ответила Карла, бросая в сторону Моники и ее ребенка беспокойный взгляд. — Я и не знала, что вы знакомы с моей дочерью.

Ах, вот кто она такая!

— Мы очень мало знакомы. Моника сказала, что вы собрались плыть на пароме.

— Совершенно верно. Моя внучка очень больна и…

— Мама, — оборвала ее Моника, — нам нужно идти…

— Подождите! — Зак поймал ее за руку, но обратился к Карле: — Даже и не думайте об этом. Какой сейчас может быть паром?

Прежде чем Моника успела что-либо ответить, он мягко повернул головку Николь к себе и положил ладонь ей на лоб. Девочка отпрянула от его прикосновения.

— Ребенок весь горит. — Зак укоризненно посмотрел сначала на Монику, а затем на ее мать. — Ей надо лежать в постели, а не болтаться десять часов по штормящему океану.

— Это не ваше дело, мистер Робинсон, — ответила Моника. Несмотря на дрожь в голосе, выражение ее лица было неприветливым.

— Леди, здесь речь идет не о прогулке под дождем. На карту поставлено здоровье ребенка!

— Николь до ужаса боится летать, — вмешалась Карла, сказав это примирительным тоном.

Зак рассматривал девочку, глаза которой блестели каким-то лихорадочным блеском.

— Она выглядит довольно спокойной.