Семья поневоле (СИ)

Я с трудом сообразил, о чем говорил Драко. Инцидент в квиддичной раздевалке был мною забыт после первого глотка огневиски с Веритасерумом, и теперь вспоминался, как в тумане. Еще одна глупость, которую не стоило совершать. Ничего хорошего не выходит, если позволяешь телу решать вместо головы.

- Прости, я перешел черту, - начал я, но Малфой приложил палец к моим губам, заставляя замолчать.

- Послушай меня, Блейз, я знаю, о чем ты думаешь. Про дружбу и все такое. Брось, вам с Милли секс никогда не мешал быть друзьями, это все ерунда. Наоборот, от этого вы только стали ближе, не так ли? – Он усмехнулся, снова обнимая меня одной рукой и положив голову мне на плечо. – А у нас даже ничего не было. Так, побаловались мальчишки, и всего-то, - успокоил он тихим, приятным голосом. – Знаешь, мне даже стыдно, что я вроде как один удовольствие получил, а ты нет. Может, все-таки…?

- Ты настоящий друг, Малфой, - прошептал я, хотя язык совсем не хотел меня слушаться. – Я тебя люблю, - пробормотал я, развернувшись и заключая Драко в объятия, крепко прижимая к себе. В моем стремительно рушащемся на глазах мире он – единственное, что оставалось неизменным и держало меня на плаву, не давая погрузиться в пучину отчаяния. Не хватало еще разрыдаться и начать жалеть себя.

- Я тебя тоже люблю, Забини, хоть ты и жуткий кретин, - усмехнулся он. – Давай, поспи, а?

Я кивнул, и Малфой ушел к себе, пожелав мне спокойной ночи. Быстро раздевшись, я надел белье и забрался под одеяло, сворачиваясь калачиком и пытаясь согреться. Так больше нельзя. Я не позволю.

========== 10. Рождество ==========

1. Северус

Лишь познав вкус полной жизни, можно понять, насколько серой и унылой она является, когда пуста. Слепой с рождения не переживает из-за отсутствия зрения, ибо он не знает, каково это – видеть. Страдает только человек, после долгих лет полноценной жизни вдруг ставший инвалидом. И сейчас я чувствовал себя, как слепец, никогда не видевший солнца, получивший возможность увидеть мир на полчаса. Сначала – безграничная эйфория, чувство переполняющего тебя счастья, наслаждения открывшимися новыми ощущениями. Кажется, что ты на вершине и можешь все. А потом время вышло, и ты снова слеп, как раньше. Только вот теперь тебе это уже не кажется нормальным. Теперь ты чувствуешь себя неполноценным, лишенным важной части восприятия. Оторванным от мира и жизни.

Я почти всю свою жизнь любил Лили, но она никогда не отвечала мне взаимностью. Да, у меня были женщины, но они услаждали только тело, не затрагивая душу. Но я не очень-то тяготился своим существованием, не понимая, как может быть иначе. И лишь теперь, с Блейзом, я смог почувствовать это единение между желаниями сердца и тела, когда хочется не только брать, но и отдавать. Казалось, что весь мир подождет, и кроме нас во Вселенной больше никого нет. Только он – для меня, и я – для него, целиком и полностью, без остатка. И все это кончилось так же быстро, как и началось. Стеклянный замок разлетелся на тысячи осколков, застрявших где-то в кровоточащей душе. Но ведь для него так будет лучше?

Сидя перед небольшим зеркалом, я втирал заживляющее зелье в свое разбитое лицо. Я был бы согласен, чтоб мальчишка еще раз меня ударил, лишь бы потом снова прижать его к себе и исступленно целовать, пока в легких хватает воздуха. Убрав от шеи спутанные волосы, я заметил на коже красноватые пятна. То, что я иногда замечал у студентов и не упускал возможности над ними поиздеваться. Наверное, я просто малодушно завидовал им. А теперь, бессознательно касаясь подушечками пальцев этих синяков, я не мог думать ни о чем, кроме причин их появления. О Забини, прижимающем меня к стене, терзающем губами шею, до боли, до безумного, острого наслаждения целующем и кусающем меня… Нет, у нас все равно бы ничего не вышло. Стоило ли пробовать?

Так и не решившись уничтожить напоминание о мучительных, заставляющих страдать, но все же самых дорогих моментах моей никчемной жизни, я заставил себя одеться, выбрав рубашку с высоким воротником и наглухо застегнув мантию чуть ли не до подбородка. Собравшись, я отправился на уроки.

2. Блейз

Утром Малфой, пытавшийся разбудить меня на завтрак, заметил кровь на подушке. И долго орал, пытаясь узнать, кто посмел разбить мне голову. В сказку о том, что я споткнулся и упал на лестнице, он не поверил. Решил, что я с кем-то подрался, когда убежал из раздевалки. Однако, заметив у меня на шее совершенно жуткий багряный синяк со следами от зубов, он передумал, сообразив, что у меня было свидание. Потом прикинул, что я не успел бы сделать и то и другое одновременно и все-таки остановился на драке и пытался вспомнить, был ли этот засос у меня раньше, когда мы с ним развлекались в душе. В одном он был уверен точно – он меня так не кусал. У самого же Малфоя, учитывая его ужасно тонкую бледную кожу, синяки от моих «ласк» остались не только на шее, но и на плечах, запястьях и, по его словам, даже на заднице. Проверять я не стал, хотя он, заливисто хохоча, и предлагал продемонстрировать.