Семя скошенных трав (СИ)

Но с Верой не очень-то полазаешь по стенам. Она человек действия, рефлексий и прочих интеллигентских стенаний не признаёт. И возвращает в строй, даже если ты не боец.

— Ты ведь летишь на Землю? — спросила она так, будто знала ответ.

А может, и впрямь знала. Она ж меня знала.

— Я — да, — сказал я. — А вот ты — нет.

И она тут же встала в боевую стойку сердитого кота:

— Интересно, почему это ты решил, что я — нет?

— Потому, Верка-Верочка, что если я скажу про смертельный риск, это будет пошлым преуменьшением, — сказал я, и меня вдруг потянуло улыбнуться. — Мы же камикадзе. Божественный ветер. Должны снести всю эту мерзкую систему к чертям, спасти столько детей, сколько сможем, привлечь внимание Галактического Союза — и осыпаться в Великий Океан шедми лепестками сакуры. Тебе нельзя.

И она тоже улыбнулась — великолепной улыбкой:

— Вот уж нет! Я тоже хочу лепестками сакуры! Я же глаза и уши, кто-то должен сохранить всё, что мы узнаем, для потомков! Я пойду с тобой, то есть с вами, и буду писать всё, что увижу. Где ты пройдёшь — там и я пройду.

— Тебе нельзя лепестками, — сказал я. — Ты девушка.

И она снова сделала кошачью стойку:

— Ага, значит, вдохновлять на военные преступления мне было можно, да? А исправлять их последствия мне нельзя? Это просто прекрасно! Значит, ты уйдёшь гордо умирать за правду, а я буду ронять слёзки на берегу, потому что наши древние предки считали, что это красиво?

— Просто хочешь, чтоб я за тебя боялся, — сказал я, уже ни на что особо не надеясь: если Верка что-то решила, её не переубедишь.

— Будем бояться друг за друга, — отрезала она. — Мне необходимо лететь… — и добавила очень тихо: — Неужели ты не понимаешь, что иначе я не смогу жить? Если не буду с вами — сойду с ума и руки на себя наложу, как шедми. Думаешь, так будет лучше? Да и вообще, Кранц не возражает. Последнее слово, а?

Последнее. Когда наша группа была сформирована, Верка туда торжественно пришла. А у меня было такое чувство, что это не она летит туда со мной, а я — с ней.

Она — со своей камерой. А я — чтобы её прикрыть, пока она будет снимать. Потому что всё остальное сделают профессионалы: и военные, и по контактам. Такие дела.

Мы сидели в кают-компании грузовика, на котором Вадим Александрович и наши товарищи доставили шедми с Эльбы. Люди пили кофе, шедми — лишайниковый хэ; я смотрел на всех и думал: как же мы сойдём с борта на Земле? Не говоря уж о том, чтобы что-то делать?

Ясное дело, летят Кранц и Нигматулин. Кранц командует операцией. Но Саид Абдуллаевич и Кранц — биоформы, к тому же они не просто объявлены в розыск, они ещё и приговорены к смерти земными спецслужбами. Мы с Веркой. Я, предположим, сбоку припёка: меня убьют вместе со всеми… а вот что будет с Верой — большой-большой вопрос. Может, Вера нужна им живой? Во всяком случае, Андрею её не заказывали. Но, мне кажется, попадись она в лапы спецслужб — ничего хорошего её не ждёт.

Ярослава тоже в списках нет, но он опасен, это видно невооружённым глазом. И мне кажется, что его будут убивать вместе с шедми. Это было бы очень логично. Таких шедми на Землю не пустят ни за что, это им не гуманист Бэрей и не милая Гэмли: по лицам видно, что мстители. Даже Антэ выглядит хрупким интеллигентом рядом с суровыми парнями, покрывшими бивни алым, и девушками, которые, за неимением бивней, выкрасили алым губы… Не будут спецы из Обороны с ними разговаривать.

Кроме нас, летят военные с «Барракуды», и наши, и штатники: Вадим Александрович с Кранцем с ними разговаривали и выбрали самых опытных, тех, кто занимался разведкой и диверсиями. Мудро. Но вся эта команда ведь тоже моментально окажется на прицеле у спецслужб, как только сойдёт на землю. Дезертиры.

Я слушал разговоры и думал: очень может быть, что всё это — зря.

— Что нет точных координат — неважно, — весело говорила Тари. — Я, конечно, не специалист, но я поняла, что точность — в пределах нескольких километров, да?

— Ага, двухсот — трёхсот, — поправил Кранц.

— Это ничего, — сказала Тари. — Сигнал маячка ловится на расстоянии около трёхсот линий, это ведь больше, чем триста километров, да? Маячки есть у каждого ребёнка, рождённого на Шеде или на Океане. Если уцелели ребята постарше, которые умеют пользоваться системой пеленга, то засечь можно даже из космоса… но…

— Но о маячках могут уже знать спецы, — сказал Саид. — И глушить сигнал. Ты же этого опасаешься, дорогая?

— Опасаюсь, — сказала Тари. — Поэтому лечу с вами. Мне кажется, я услышу. Сквозь помехи услышу. Учую. Ты не веришь?

Саид покачал головой и ласково тронул её маленькую перепончатую ладонь:

— Хорошо. Хорошо.

— Не надо тебе туда, Тари, — сказала Ангрю. Из-за алой губной помады она выглядела, как земная фотомодель. — Ты нужна тут.

— Я не очень хочу улетать, — сказала Тари. — Мои девочки огорчаются. Но профессиональных педагогов, работавших с малышами, у нас больше нет, все мои коллеги погибли. Поэтому и вживлённых детекторов, отвечающих на маячки бельков, ни у кого нет. А у меня есть — и я знаю, что не засбоит. Он питается от…