Семя скошенных трав

Не хотел включать фары, но включил. А то, думаю, с ума стряхнусь сейчас.

Включил — а в свете фар увидал мужика. Чуть благим матом не заорал.

Отрубил двигатель — а сам гляжу.

Мужик мелкий, мне дай бог по плечо. Седой, длинная грива, без шапки. И морда серая… глаза — как у шельм, как чёрные зеркальца. Выглядел, как живой мертвяк или привидение.

Но вот поэтому-то я в него и не пальнул. Потому что у него были глаза, как у шельм.

Я на него уставился, а он мне ухмыляется:

— Заблудился, Семён?

— Поесть, — говорю, — девкам привёз.

Вот тут-то вся эта ложная декорация и пропала. А я понял, что вроде как уже не один думаю, что с шельмушками делать.

Что за ними пришли. И не ФЕДовцы. Такие дела.

25. Юлий

Вечер стоял светлый и очень холодный, хоть по календарю уже давно наступила весна: с моря дул ледяной ветер. Мы сидели у костра на перевёрнутых ящиках и смотрели ВИДролик. Из-за качающихся теней и отсветов пламени голограмма выглядела какой-то призрачной — и смотреть было нестерпимо печально.

Сильвия Уотс. Перевесила камеру на Аллана Висконти, чтобы появиться в кадре — профессионал ВИД-США, обставила по всем правилам. Немного архаично, как блогеры начала века.

— Дорогие друзья, — говорила она привычной скороговоркой журналистки, щурясь, с острой складочкой боли между бровями, — мы с вами находимся в помещении засекреченной биолаборатории, субсидируемой правительством Соединённых Штатов. Именно здесь проводились бесчеловечные эксперименты над детьми шедми с целью создать препарат, предоставляющий тем, кто его принимает, вечную жизнь и вечную молодость. Только что «котики в космосе» вывели из этих помещений юных шедми — об их судьбе я расскажу вам отдельно. Пока вы можете увидеть боксы, где дети содержались. В этих кошмарных условиях — в тесных камерах без окон и элементарных удобств, хуже, чем обычно содержатся лабораторные животные — дети разумного вида провели несколько лет. Эти жалкие вещички — исписанные карандаши, старый мячик — были единственными игрушками разумных существ, в которых здешние исследователи хотели видеть только биоматериал. Дальше — вход в лабораторию. Взгляните сюда, друзья: вы видите секционные столы, на которых…

Её слова оборвал острый грохот — и огненный смерч в один миг смёл и Сильвию, и Аллана с камерой. И запись остановилась на том, что камера Аллана увидела в этот последний миг: на стене бушующего, как в аду, чёрно-рыжего пламени.

Это пламя резануло мне по глазам, по душе — так, что стало больно. Но не получилось не смотреть.

Саид выключил проектор и сунул в чехол на браслете. Верка тихонько заплакала, уткнувшись мне в плечо. Ноздри Тари сжались в узенькие щёлочки, но она взяла себя в руки, чтобы спросить:

— Но как же это могло случиться? Почему?

— Потому что нельзя было там оставлять журналистку, — хмуро сказал Кранц. — Большая ошибка.

Саид виновато развёл руками:

— Я ведь предупреждал её, Веня. Дал чёткие инструкции: ни в коем случае не выходить в Сеть. А она, наверное, решила подстраховаться, писала ролик сразу в облачное хранилище данных. Видимо, ей не пришло в голову, что облако — это тоже Сеть, что его тоже контролируют… занесло её, дорогой.

— И они так сразу среагировали? — поразился я. — Ну сколько она писала… может, пару минут, может, три…

— Две минуты сорок секунд, — мрачно уточнил Кранц. — За это время система слежения засекла активность чрезмерно оппозиционной журналистки Уотс в неположенном месте, вывела, я так думаю, информацию кому следует — а кто следует сообразил, откуда девочка снимает и что говорит. Профессионалу хватит минуты: боксы пусты, персонал нейтрализовали, сейчас ещё и информацию с местных баз данных снимут — всё, хана. Это был, думаю, дистанционный приказ, данный человеком-куратором искусственному интеллекту станции. Что в таком месте непременно должна быть система самоликвидации — очевидно. Как ты, кстати, ухитрился её не заметить, Саид?

— Я виноват, правда, — сказал Саид, поднимая больные глаза. — Мне в голову не пришло, что девочка нарушит инструкцию. А систему самоликвидации я оставил намеренно… Я ведь рассказал о ней Джоку, Веня. Он спрашивал, как можно будет уничтожить это логово, когда они всё закончат — и я рассказал об этой системе.

— Девочку жаль, — сказал Кранц ещё мрачнее, — как и парней. Но проблем они нам наделали… и ты добавил. Вообще зря позволил им остаться. Хорошо ещё, что китайцы сработали на диво чётко.

Китайцы приводнили шаттл и забрали на борт шедмят. А американские кораблики утопили в Атлантике — слишком уж те были приметные.

— По крайней мере, дети в относительной безопасности, — кивнул Саид. — На станции мадам Лю… заберём их на Океан Второй по дороге.

Ливэй, трезвый и в ватнике, сидящий на краешке ящика, чихнул и шмыгнул носом.

— Ты всё-таки зря вернулся, — сказал Кранц. — Летел бы к тётушке Лю со своей семьёй.

Ливэй снова чихнул: где-то он ухитрился простыть.