На следующий день Анетта входит в спальню ещё не вставшего Джузеппе. А всё-таки она, Анетта, чуточку изменилась. Всё тот же чистый взгляд широко открытых глаз, всё так же непонятно чему удивляющихся, но теперь они жарче, и любой пустяк может их замутить. Она только что с постели. Ещё вся тёплая и разнежившаяся. Волосы всклокочены, — вот уж не кокетка, настоящее дитя. Как прежде. Она уже успела вынуть из чемоданов свои швейцарские сувениры, смотри — открытки. Губы шевелятся, показывая ровный ряд зубов. И как упала, спускаясь на лыжах с горы. Не заметила под снегом выступа. — Взгляни, до сих пор на коленке виден след. — Её икра, коленка под пеньюаром. Обнажённое бедро. Она щупает рубец, бледную звёздочку на смуглой коже. Рассеянным движением. Ей нравится ласково касаться своего тела. Утрами и вечерами она влюблена в зеркало и улыбается своей наготе. Она болтает. Думает разом о тысяче вещей. Уроки верховой езды. — Мне так приятно будет кататься с тобой, лучше бы пони, а я в костюме амазонки, будем скакать по берегу. — Всё ещё трогает свой шрам. Сгибает и разгибает колено, обтянутое блестящей кожей. Джузеппе хлопает ресницами и потягивается в постели. Наконец пеньюар запахнут. Она бежит к окну. Утро вспыхивает в заливе. — Лентяй, уже девять, бежим скорее купаться.
Эта интимность длится несколько дней. Джузеппе делит своё время между сестрёнкой
и загадочной англичанкой.Антуан, не задерживаясь, пробегает глазами страницы.
В один прекрасный день Джузеппе зашёл за Сибиллой, чтобы пригласить её покататься по заливу; эта сцена, очевидно, решающая для хода повествования. Антуан прочёл её всю от строки до строки, хотя с трудом выносил все эти «фиоритуры».
Сибилла в беседке, на рубеже солнечного света. Задумалась. Её освещённая солнцем рука касается белой колонны. Стерегла его?
— Я ждала вас вчера. — Я провёл весь день с Анеттой. — Почему бы вам не привести её сюда? — Тон Сибиллы не по душе Джузеппе.
Антуан перескакивает через несколько строк.