Семья Тибо, том 2

Только спустя несколько мгновений, на нижней площадке лестницы, идя позади Женни мимо застекленной двери швейцарской, он вдруг заметил, что инстинктивно заглушает шаги, и осознал положение вещей, оценил, какое доказательство любви и доверия дает ему Женни: одна в Париже, без ведома г-жи де Фонтанен, без ведома Даниэля, она предложила ему провести ночь у нее в доме… Если он сам почувствовал при этой мысли такую неловкость, то какую мучительную тревогу должна переживать сейчас Женни, думал он. Он ошибался: она действовала обдуманно, сообразуясь с тем, что считала правильным, и не заботилась ни о чем больше. С момента встречи с полицейскими она дрожала за Жака. Надежда, что он согласится укрыться на улице Обсерватории, не покидала ее. И этот план – который показался бы ей совершенно неприемлемым всего неделю назад – так крепко пустил корни в ее уме, что она уже не видела всей его смелости; она испытывала только благодарность к Жаку за то, что он так быстро принял ее предложение.

Едва успев войти в квартиру, она решительно сняла шляпу, жакет и занялась хозяйственными делами. Казалось, она больше не чувствовала усталости. Ей хотелось приготовить чай, привести в порядок комнату брата, постелить простыни, чтобы преобразить диван в кровать.

Жак протестовал. В конце концов ему пришлось прибегнуть к силе и схватить Женни за руки, чтобы она перестала суетиться.

– Пожалуйста, бросьте все это, – сказал он, улыбаясь. – Скоро два часа ночи. В шесть я уйду. Я лягу здесь не раздеваясь. К тому же маловероятно, чтобы я мог уснуть.

– По крайней мере позвольте мне дать вам одеяло… – взмолилась она.

Он помог ей разложить подушки, включить электрическую лампочку у изголовья.

– А теперь вы должны подумать о себе, забыть о том, что я здесь. Спать, спать… Обещаете?

Она с нежностью кивнула головой.

– Завтра утром, – продолжал он, – я выберусь потихоньку, чтобы не разбудить вас. Я хочу, чтобы вы встали как можно позднее, хорошенько отдохнули… Кто знает, что готовит нам завтрашний день… После завтрака я приду и принесу вам новости.

Она снова покорно кивнула головой.

– Спокойной ночи, – сказал он.

В этой комнате, с которой у него было связано столько светлых воспоминаний, он, стоя, целомудренно обнял ее. Его грудь касалась ее груди. Он сильнее прижал к себе девушку, и она слегка покачнулась; их колени встретились. Одинаковое смущение охватило обоих, но он один понял его значение.

– Обнимите меня, – прошептала она, – обнимите меня крепче…

Она обвила руками шею Жака и обнимала его с неожиданной страстью, в каком-то опьянении. В своей невинной смелости она была более неосторожной, чем он. Это она заставила его отступить на шаг, к дивану. Не разжимая объятий, они упали на постель.

– Обнимите меня крепче, – повторяла она, – еще крепче… Еще… – И, не желая, чтобы он видел ее волнение, она протянула руку к столу и погасила свет.

Он пытался овладеть собой, но знал теперь, что Женни не уйдет в свою комнату, что они уже не расстанутся в эту ночь… "И мы тоже… – на секунду вспыхнуло в его сознании, – и мы, как все остальные…" Тень досады, какое-то отчаянье и страх примешивались к его желанию. Задыхаясь, охваченный исступлением, обуздать которое было уже не в его власти, он молча обнимал ее в укрывавшей их темноте.

Внезапная судорога пронзила его, он задохнулся, замер… Потом напряжение прошло, он перевел дыхание. С чувством освобождения, смешанным также с каким-то стыдом, с острым ощущением грусти, одиночества, он снова стал самим собой.

Почти не сознавая происходящего, словно растворившись в нежности, Женни покоилась в его объятиях. Она хотела лишь одного – чтобы это чудесное мгновение длилось вечно. Она прижималась щекой к сукну куртки, она прислушивалась, и ей казались чудом удары сердца, бившегося так близко от ее собственного. Проникая через открытое окно, молочный свет – что это было, луна – или уже рассвет? – заливал комнату какой-то призрачной дымкой, в которой стены, мебель, все твердые и плотные предметы неожиданно стали прозрачными. Уснуть… После пережитых вместе трагических часов уснуть в объятиях друг друга – в этом была сладостная награда.

Он первый незаметно скользнул в сонное забытье. Она услышала, как в последнем поцелуе он прошептал какие-то неясные слова. Затем с невыразимым волнением почувствовала, что он заснул подле нее. Еще с минуту она боролась с усталостью, желая как можно дольше продлить сознание своего счастья, и когда, тесно прижавшись к нему, она тоже погрузилась в сон, у нее было восхитительное ощущение, что еще больше, чем сну, она отдается Жаку.

LXIV. Суббота 1 августа. – Жак проводит утро в редакции "Юманите"