Семья убийц

— Так асфальт, ни протекторов, ни тормозного пути, ни единого следа. «Скорая» хотя бы на обочину сошла, «Скорая» след оставила, а преступник нет.

— Покойника не вижу, — Кауров смотрел на открытую дверцу «Фольксвагена», даже издалека он заметил на стекле крупные, растекшиеся кляксами капли крови. — Если «Скорая» была, значит, потерпевший жив?

— В тяжелом состоянии.

— Стреляли?

— Отсюда! — Тарасов ткнул пальцами себе под ноги. — Добрецов подъехал, вышел из автомобиля, остановилась машина, раздались два выстрела. Одна пуля попала в плечо, другая в шею. Артерию задело, хорошо, жена и мать выскочили из дома, одна артерию пережала, другая «Скорую» остановила. «Скорая» мимо проезжала, повезло.

— Со «Скорой» повезло… И с киллером, пожалуй, тоже.

К Каурову подошел Михайлов, поздоровался, пожав руку. И при этом глянул на женщину, с которой только что общался.

— Почему киллер? — спросил Тарасов, кивком указав на дом, крыша которого едва выглядывала из-за забора.

Маленький дом, старый, бедный, вряд ли проживающий в нем Добрецов представлял какой-то интерес для серьезных людей.

— Потому что Добрецов кое-кому очень мешает. Так же, как мешал и Барков. Барков и Добрецов — это звенья одной цепи.

— Интересно, что это за цепь такая? — Михайлов внимательно смотрел на Каурова.

— А такая, в списке еще четыре человека, — Кауров глянул на свою машину, в которой сидела Марина.

Михайлов проследил за его взглядом и снова посмотрел на женщину, с которой только что говорил.

— Им всем угрожает опасность, их нужно предупредить.

— Какая опасность, кому угрожает? — спросил оперативник.

Стараниями полковника Евграфова охота на биологических детей Натарова так и не получила огласки, четыре убийства до сих пор не объединили в одно дело. Ни Тарасов, ни Михайлов даже не понимали, о чем речь и зачем нужно кого-то предупреждать и тем более охранять.

— Я пока не могу об этом сказать, слишком все сложно.

— Но вы знаете.

— Я знаю, — кивнул Кауров.

— И вы взволнованы! — Михайлов проницательно смотрел на него.

— И я взволнован, а что?

— Да нет, ничего. Просто преступник стрелял из синего «Форда», — опер кивком указал на машину Каурова. — Синий «Форд Фокус», как у вас.

Родиону стало не по себе. Он-то решил, что в этот раз убийца отбросил в сторону предосторожность и пошел убивать с открытым забралом. Но нет, преступник верен себе, просто в этот раз он решил подставить самого Каурова.

— А номера?

— С номерами пока не ясно.

— А стреляли из чего?

— Судя по всему, из пистолета, — сказал Тарасов.

— Гильзы нашли?

— Очевидно, гильзы остались в машине.

— Стрелял водитель! — Михайлов не сводил глаз с Родиона. — Рулевая колонка слева, стрелок правша, между ним и жертвой пассажирское сиденье, передняя правая дверь, ну и расстояние в семь-восемь метров. Убойное расстояние для пистолета.

— Раз гильзы остались в машине, тогда и пороховые газы тоже!

Кауров направился к своей машине, кивком увлекая Михайлова за собой. Подвел, открыл дверь и пригласил сесть.

— Если запах пороха был, ты его почувствуешь.

Михайлов немного подумал, кивнул. Усаживаясь в машину, вежливо поздоровался с Мариной.

— Пахнет волшебным парфюмом, — сказал он, с галантной улыбкой глядя на нее. И вышел из машины.

— Последние четыре часа Марина была со мной, — сказал Кауров.

— Так я ничего, просто свидетельница сказала про синий «Форд».

— А я сказал, что ситуация очень напряженная. И кое у кого есть мотив для убийства.

Кауров достал мобильник. Марине он все расскажет сам, остальным наследникам нужно будет позвонить. Начать он решил с Петелина, но ответил ему почему-то Дунаев. Родион узнал его голос.

— Стас, ты? — удивился он.

— Родион Валерьянович?.. Я понимаю, что вы должны ехать к нам, но почему вы звоните потерпевшему?

— Потерпевшему?!.. Неужели не успел?

— А вы должны были успеть?

— Что с Петелиным?

— Стреляли в него!

— Жив?

— Да жив. Ранили в плечо, болевой шок у него. «Скорая» забрала.

— Кто стрелял?

— Да подъехал кто-то на синем «Форде».

— На синем «Форде»? «Фокус»?

— Ну да, синий «Фокус», как у вас.

— Госномер?

— Госномер только две цифры запомнили… Две? — обращаясь к кому-то, уточнил Дунаев. — Первые две. Цифра «два» и цифра «три».

— Третья — «пять».

— Вы знаете?

— Два плюс три будет пять. Это мой номер — «двести тридцать пять»… Когда в Петелина стреляли? Чем точней время, тем лучше.

— В пятнадцать сорок с чем-то в него стреляли… Пятнадцать сорок две, — сказал Дунаев.