Семья убийц

Кауров кивнул. Конечно, он знал, что дочь Натарова устроит провокацию, поэтому торопил Масленникова с экспертизой. Причем зря. Козырь в рукав он, увы, не получил.

— Это версия Богдановой? — спросил Кауров.

— Где бейсболка?

— На экспертизе.

— Незаконно!

— Да все равно, — мрачно усмехнулся Кауров.

— Как это все равно?

— Собака след Богданова не взяла.

— А ты надеялся! — позлорадствовал Евграфов.

— А если Богданова видели на Майской улице у дома Федосеева ночью, в половине двенадцатого? А утром Федосеев погиб.

— И это мог сделать зять Натарова?

— Это мог сделать муж его дочери. Для которой Федосеев — конкурент в гонке наследников.

— И ты думаешь, Богданова хотела избавиться от Федосеева?

— Руками своего мужа. Кстати, также заинтересованное лицо.

— И его видели на Майской улице?

— И даже поставили синяк под глазом. Местный дебошир.

— Может, дебошир этот ошибся, может, это был вовсе не Богданов?

Кауров усмехнулся. Понял он, куда клонит начальник, а крыть нечем. Скорее всего, с вероятностью девяносто девять процентов повторная экспертиза покажет отрицательный результат. И за Тимонина цепляться глупо, тем более что дебошир не смог опознать Богданова. А если на него надавят, то и вовсе забудет о нем. А на него надавят.

— Может, и не Богданов.

— Значит, ввели в заблуждение.

— Очень может быть, — кивнул Кауров.

— Очень хорошо, что ты это понимаешь. Очень плохо, что ты полез к Богданову, не поставив в известность руководство!

— Плохо, — не стал возражать Кауров.

— Думаю, выговором ты не отделаешься.

— Может, мне съездить к Богданову, извиниться перед ним?

— Пожалуй… И бейсболку верни, пока Богданова официально не заявила.

— Да, конечно.

Кепка в кабинете Масленникова, а тот уже ушел, так что возвращение «краденого» можно пока отложить. А в понедельник или во вторник они проведут повторный эксперимент, и, если подозрение в отношении Богданова подтвердится, запаховый след с него снимут официально и под протокол.

— Извиниться, говоришь, надо?.. — учуяв подвох, задумался Евграфов. И с подозрением глянул на Каурова. — Что ты там задумал?

— Что я задумал?

— Не отпустишь ты Богданова!

— Почему?

— Потому что Богданов идеально подходит на роль заказчика и убийцы. Как муж главной наследницы. Как муж одной из главных наследниц.

— На роль заказчика, — кивнул Кауров, настороженно глядя на своего начальника.

Он хотел, чтобы тот сам озвучил его версию. И Евграфов не подвел.

— Мирошникова, Барков, Старов — первые трое из списка. Их убил Рябухин. Он же должен был убить и всех остальных. Но что-то пошло не так, Богданов вмешался, убрал Рябухина и убил Федосеева… Или ты думаешь по-другому?

— Есть вероятность, — уклончиво ответил Кауров.

— Вероятность, — усмехнулся Евграфов. — Пока есть такая вероятность, извиняться перед Богдановым ты не станешь. Во всяком случае, искренне.

— Он-то откуда узнает, искренне или неискренне? Сейчас главное замять вопрос.

— И дальше себе тихонько рыть под Богданова?

— Ну, вы же понимаете, что Богданов мог убить.

— Почему ты не сказал мне, что твоя бывшая жена в списке наследников? — вдруг жестко спросил Евграфов.

Если он хотел смутить подчиненного, ему это вполне удалось.

— Не хотел, чтобы вы отстранили меня от дела.

Кауров не промедлил с ответом, поскольку уже давно ждал подобного вопроса. Он представлял начальству списки наследников Натарова, Евграфов не сразу вычислил Марину из-за ее девичьей фамилии, но рано или поздно это должно было случиться.

Возможно, Евграфов догадался сам, но не исключено, что кое-кто подсказал ему. Возможно, Валерия Богданова. Или Варвара Туголукова. Если так, то кто-то из сестер очень хорошо осведомлен.

— А я могу! — хищно сощурился Евграфов.

— Я ничего не знал о Марине, пока в ее доме не побывал человек, убивший Рябухина.

— В ее доме побывал ты!

— Ну, и это тоже… — Кауров держал себя в руках.

— Как-то уж подозрительно вы с Мариной сошлись.

— Сошлись. Но после убийства Мирошниковой, Баркова и Старова.

— Все равно подозрительно! — настаивал Евграфов.

— Именно поэтому я не хотел вам ничего говорить. Чтобы вы не отстранили меня от дела. Как заинтересованное лицо.

— А если это ты Рябухина убил?

— В ночь, когда произошло убийство, я находился на дежурстве в составе следственно-оперативной группы.

В эту ночь отец жестоко избил своего ребенка, тяжкий вред здоровью несовершеннолетнего — прерогатива Следственного комитета, Кауров работал на месте преступления и в больнице, куда поместили пострадавшего. Алиби у него железное.

— А в ночь, когда убили Федосеева? — гнул свое Евграфов.

— С больной головы на здоровую?

— Ты знал, что Марина в списке наследников. И знал, что чем короче этот список, тем больше ей достанется!

— Об этом знал только Натаров. Об этом он сказал только мне, — Кауров жестко глянул на своего начальника. — Вам Натаров об этом не говорил.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Евграфов, за начальственным гневом пытаясь скрыть беспокойство.

— Кто вам сказал про список, Богданова?

— Кауров, ты что себе позволяешь?