Семья врага

–Я пила кофе. – Отвечает распевно. – Ты же знаешь, что мне для этого нужно молоко.

–Почему нельзя было немного подождать?! Я бы принесла молоко!

–Потому что магазинное молоко для меня жирное. Поджелудочная после болит. А до рынка ты дойти не сподобишься же… Извести меня хочешь. Чтобы наследницей стать…

Я устало прикрываю глаза. Ну, начинается.

Махнув рукой, ухожу на кухню. Подкатившие слезы жгут их изнутри. Чем вот теперь ребенка кормить?

Кое-как заталкиваю в дочку кашу детской смеси. Алиска ее не любит, но оплата следующего заказа будет только завтра, а детская кухня в субботу.

Бывшие коллеги и так пошли мне на встречу с работой. Подбрасывают ремонт одежды, которым им самим заниматься не с руки…

–Ох, батюшки, – слышу из комнаты тяжелый вздох свекрови и бросаюсь в комнату.

Нахожу женщину завалившейся в кресло.

–Что с вами? – Подбегаю ближе.

Лидия Васильевна подкатывает глаза и обмахивается газетой.

–Пыль сплошная. Дышать не чем. Пойду завтра в собес. Пусть мне сиделку назначат. Да и ребенок в таких условиях живет… Пусть ему порядочную семью подыщут.

–Ну хватит! Пожалуйста! – Вскрикиваю. – Я же обещала сегодня убрать. Но сделать я это смогу только после того, как дочку уложу…

–Алиса!

Слышу грохот, детский испуганный рев и срываюсь обратно на кухню.

Дочка сидит на полу посреди разбросанных кастрюль с нарастающей шишкой на лбу.

–Ну зайка, я же тебе говорила ящички не трогать, – подхватываю малышку и прижимаю ее к себе. – А ты снова добралась…

Первые детские потуги самостоятельности – это непросто. Что будет дальше – вообще страшно. Свекровь категорически не разрешает ставить никакой защиты на фасады мебели, мотивируя это тем, что так они испортятся, а другой у нее не будет.

Ох, без Бориса нам всем стало очень сложно. Свекровь привыкла жить одна в своей профессорской двушке, где, конечно, давно нет места ребенку. Муж всегда был к матери холоден и почтителен. Оплачивал счета, лекарства, домработницу… Мне кажется, что только ради уборки и готовки меня Лидия Васильевна и терпит. Ах да, ещё для того, чтобы показывать соседям, какая она хорошая.

Купаю Алиску, укладываю ее спать, мою полы и только после сажусь за работу. Глаза слипаются. Я только чуточку подремлю…

Кладу голову на стол и отключаюсь. Снится мне всякая тревожная гадость. Будто я возвращаюсь с дочкой домой с прогулки, захожу в спальню и вижу мужа, собирающего чемодан. В своей жесткой, циничной манере Боря говорит, что уходит от меня. Что я его достала, и вообще у него другая женщина. Уже давно… Он уходит, хлопает дверью, а я бегу за ним. Не успеваю на лифт, спускаюсь по лестнице. Догоняю Борю возле подъезда, хватаю за пиджак и вдруг понимаю, что это не он. На меня оборачивается и смотрит следователь по особо важным делам Колосов.

Он почему-то сгребает меня в объятия, пытается залезть под платье и поцеловать. Я кричу, зову на помощь мужа, угрожаю, кусаюсь и, что самое страшное, получаю обжигающий поцелуй в губы. От него горячая волна проходит по всему телу… Я дергаюсь и открываю глаза.

Понимаю, что щеки мокрые от слез, а губы просто встретились с нагретой от настольной лампы коробочкой под нитки.

Тру лицо. За окном уже расцвело. Я так и сижу за растерзанным женским пиджаком. Ещё даже с незаправленной в машинку ниткой.

Сердце истошно колотится.

На столе вибрирует телефон. Я, ещё до конца не проснувшись, беру трубку не глядя на экран.

–Алло, здравствуйте, Юлия… – слышу в трубке и подхватываюсь на ноги от знакомого голоса.

–Зачем вы мне звоните?! – Шепчу панически.

–Вам нужно срочно приехать ко мне. На ваше имя будет заказан пропуск.

–Зачем?

–Не по телефону, – отвечает Колосов и сбрасывает звонок.

Глава 2

Тимур

Психуя, пинаю кусок льдины. Прикуриваю сигарету и некоторое время ещё стою под окнами дома. Зачем стою? Что в этой женщине такого?

Разве я не сажал до этого людей? Сажал. Не видел, как рыдали матери, жены, принося передачки? Видел. Но душу перевернуло только сейчас.

Быть может потому, что из-за эпидемии гриппа на работе сам лично присутствовал на задержании Бориса Павловича? Достал его в бане буквально из-под шлюхи? А потом описывал имущество в доме, где повсюду были детские вещи. Юля металась от дивана к комоду, собирая и распихивая их по пакетам. Иначе бы тоже унесли. Я закрыл глаза на все, на что смог: детскую кроватку, пеленальный стол, манеж… Коляски вот этой не помню. Я даже дал распоряжение бойцам помочь Юле переехать к свекрови. Все сделал по-человечески. Законно. Но черт! От чего же так гадко?!

Домой возвращаюсь в отвратительном настроении. Бросаю верхнюю одежду на диван и иду на кухню чего-нибудь перекусить.

Открываю холодильник. Там ожидаемо просто шаром покати. Достаю бутылку молока и делаю несколько больших глотков. Тут же слышу возле своих ног аристократичное и короткое: «мяу». Черт! Опять не купил коту корма.

С сожалением смотрю на остатки молока и выливаю их в миску животине. Уж если Оскар снизошел до напоминания о еде, значит и правда я знатно потерялся.

Сажусь на пол возле чавкающего кота и облокачиваюсь спиной на холодильник.

–Хреновый я хозяин. Да, браток?