Семья Зитаров, том 1

Волдис, подмигнув Ингусу, стал перечислять суда, на которых плавал, и в каких должностях. То же самое сделал Ингус, которого эта процедура начинала оскорблять. Чего этому старику нужно: экзаменует, как школьников. Интересно, как бы он почувствовал себя на паруснике во время шторма.

— Ну хорошо, устраивайтесь, — сказал Белдав. — После обеда приступите к исполнению обязанностей. Время — деньги, господа, а на пароходе — больше чем где бы то ни было. Я люблю порядок во всем и требую от подчиненных, чтобы они выполняли свои обязанности так же аккуратно, как я.

Откашлявшись, он ушел обратно в салон. Молодые штурманы, улыбаясь, переглянулись.

— Ишь, старый хрыч, — заметил Волдис.

— Следовало бы его проучить, — прибавил Ингус. — Сам, верно, не сумеет в море местонахождение корабля определить, а спрашивает, сколько мне лет.

Это было необычное начало. Старые и молодые, те, кто раньше находился на «Пинеге», и вновь пришедшие, — все готовились проверять друг друга, проучить, отучить от старых привычек, привить новые.

2

До обеда штурманы устроились в своих каютах. Каюта Волдиса находилась рядом с салоном капитана. Помещение Ингуса оказалось по соседству с кают-компанией. Юнга вымыл пол и вытер мокрым полотенцем края койки. Недавно окрашенные стены были еще совсем чистыми. На одной из них, в углу за небольшим шкафом, виднелась свежая заплата — здесь таможенные чиновники обнаружили тайник с контрабандой. Стюард принес свежий матрац, юнга поставил новое стекло на лампу и налил в графин воды, остальное Ингус убрал сам. Что тут особенно приводить в порядок в таком тесном помещении: постелить скатерть на столик, повесить в шкаф одежду, сложить в ящики белье и документы, расставить на маленьком письменном столе и развесить по стенам несколько фотографий. Но именно расстановка этих мелочей по своему вкусу и есть одно из условий, создающих уют в одинокой жизни моряка. Вдали от родины, среди чужих людей, в чужой обстановке, человек тоскует по маленькому домашнему уголку. Он не хочет чувствовать себя, как на большой дороге или в гостинице.

Люди на суше, связанные совместной работой, никогда так не привязываются друг к другу, как на море. Все чувства, как хорошие, так и дурные, проявляются здесь более ярко и сильно.

У Ингуса от первых дней пребывания на «Пинеге» остались не совсем приятные впечатления. Ему казалось, что никогда между ним и здешними людьми не установится настоящей дружбы и теплоты. Капитан Белдав был моряком старшего поколения и гордился своим многолетним опытом, ревниво относясь к теоретическому превосходству молодых штурманов. Он любил выпить больше того, что мог безнаказанно вынести его организм, во хмелю был своенравен и груб, в похмелье — несправедлив ко всему на свете: кричал на матросов, обзывал нецензурными словами штурманов и забывал элементарные приличия. И все же бывают люди похуже его. Выругав человека, он потом приглашал его в салон и угощал водкой. Матросам Белдав нравился.

Первый механик Дембовский был заносчивый и мелочный человек. Кочегары знали все его слабые стороны и умело использовали их. Он любил военный порядок, так как в молодые годы служил на военном флоте. При разговорах с Дембовским кочегары старались держаться по-военному и употреблять военные обороты речи. Он всегда носил мундир с нашивками, причем галуны нашивал очень широкие. Из офицеров механик признавал равным себе только капитана судна и по старой привычке обедал в салоне вместе с Белдавом. Прежде с ними обедал и первый штурман, но теперь об этом не могло быть и речи — Волдис Гандрис был слишком молод, чтобы ему оказывать такую честь. Да он к ней и не стремился: сидеть за столом в обществе двух страдающих самомнением стариков, каждым словом дающих понять свое превосходство, было менее интересно, чем провести обеденное время среди людей, где юмор и жизнерадостность Волдиса не ограничивали никакие этикеты.